— Ты не поверишь, Тима, но многие бабы со мной
трахаются ради удовольствия, — рассмеялся я в трубку. — Женщинам это тоже
нравится. Учёные уже давно доказали, а ты разве не знал? — разговор определённо
забавлял меня. Но его пора уже было заканчивать. Ненавижу бесплодный трёп. Всё
в этом мире должно приносить какую-то пользу и приводить к какому-то
результату. — Хорошо, не бери в голову, расслабься. Четыре процента твои, а
сумму контракта с девчонкой обсудят мои юристы лично с ней. Конфиденциально,
договорились? Чтобы уберечь её от нечистоплотных посягательств, так сказать.
— Хорошо, договорились, — запыхтел в телефон Тимур. —
Я поговорю с ней и сообщу тебе, — и повесил трубку. Мяч на его стороне.
— Ты что, это всё серьёзно?! — спросил меня Серёга,
когда я закончил свой разговор. — На хрена тебе это всё?
— А почему бы и нет? — улыбнулся я ему, допивая свой
безумно дорогой для этого города виски. — Хочу исполнить все своим мечты, иначе
для чего мне столько бабок? А ты разве не помнишь, как мы у Ильдара на хате
смотрели этот фильм в девяностые? Ещё на кассетном видаке? Он только вышел,
сколько нам лет тогда было? Пятнадцать? Прыщавые подростки с вечным стояком. Но
когда я увидел Деми Мур, я вдруг понял, что существует совсем другой мир за
пределами наших цыганских дворов в Черниковке. Мир, в котором безумные красивые
миллиардеры за ночь с понравившейся женщиной могут выложить миллион долларов.
— Ну вот и выложи миллион, что же ты всего какие-то
четыре процента отдаёшь? — с насмешкой спросил Серый, с неприкрытым интересом
рассматривая грудь нашей вьющейся вокруг стола официантки, которая не замечала
никого, кроме меня.
— Потому что это был просто блеф, — с усмешкой ответил
я, раздумывая, переспать самому сегодня с Гульшат или позволить Серому её
снять. — Я не знаю, сколько она стоит. В любом случае, я даю им больше, чем
она, возможно, сможет заработать за много лет, — пожал я плечами. Вспомнил её
прозрачные глаза. Возможно, мой друг прав, и она стоит и миллиона. Или даже
двух.
Но теперь-то я точно знаю, что мне продали пустышку.
Свежее яблочко с гнилой сердцевиной.
В тот вечер
я всё-таки решил не отдавать своему Серому Волку добычу, и увёз ту девчонку с
собой, сжимая в цепких зубах её пухлые мягкие бёдра, как самую сладкую дичь. Я
так хорошо её запомнил среди сотен своих остальных одноразовых игрушек на одну
ночь, потому что она стала последней перед тем, как у меня появилась Дина.