У меня перед глазами будто учебник истории раскрылся. Я и так, в
студенческие годы, от изучения фамилий и дат истинное удовольствие
получал, а тут и вовсе оказался в любимой среде. Как бы
кощунственно это не звучало, я искренне надеялся, что их спор не
прекратится.
Но пикировка родителей шла не всерьез. Невооружённым глазом было
видно, что и отец, и матушка – любят друг друга.
— Ирочка, ты же знаешь мое мнение, — вздохнул отец. Опустив
наконец газету. — Дворянство человек должен получать за свои
заслуги, а не фокусы, и не за деяния давно усопших предков. Вот,
подожди пару лет, а там, за мои пожертвования мне положено и звание
и орден святого Владимира, я уже справлялся. Вот, я сам стану
потомственным дворянином, и Пашка тогда наш дворянчиком станет,
причём со способностью. – я тут же навострил уши, но отец решил не
заострять внимание на интересующей меня теме. — И никаких ему
канцелярий не нужно или родовитых потомков. – отец отложил в
сторону газету и, наклонившись, потянулся ладонью к руке жены.
Видимо вопрос дворянства был для неё больным, и отец из кожи вон
лез, чтобы угодить жене. — А если молодые парни штаны просиживают и
титулы получают, так это не про нас. Мы будем делом доказывать. И
вообще, давай-ка лучше завтракать. А то Дуняша уже заждалась.
— Дуняша! — громко позвала матушка. Давешняя горничная, словно
бы ожидавшая за дверью появилась в столовой и принялась
раскладывать по тарелкам кашу. Слава богу, что не овсяную. Судя по
запаху – рисовую. Рисовую я люблю.
Тут же направился к свободному месту в ожидании еды.
Когда каша была разложена, отец и мать встали. Глядя на них,
встал и я, заработав ещё один удивленный взгляд. Глава семейства,
как и положено, начал читать молитву:
— Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие
молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, яко
благословен во веки веков. Аминь.
Матушка повторяла, а я просто шевелил губами, потому что текста
молитвы не знал, но тоже осенял себя крестным знамением.
Алексей Павлович перекрестил еду и мы чинно уселись, заработав
ложками. Но все-таки, отец, который то и дело бросал на меня косые
взгляды, не выдержал и спросил:
— Павел, ты же все время говорил, что ты атеист? С чего вдруг
молиться начал?
— Сам не знаю, — едва не подавившись пожал я плечами. — Вот,
нашло что-то с утра, – от меня явно чего-то ещё ждали, поэтому я
добавил. – Взглянул в окно и будто осенило. Видимо день сегодня
такой… Солнечный.