Вот так я и вкалываю у Мадам уже три
года. Два раза в месяц она мне переводит деньги в банк. Вернее,
переводила. Пока не закрутилась вся эта история. Которая
неизвестно как кончится.
В дверь стучат. Я молчу. Никого не
хочу видеть. Но Гали все равно вваливается в каюту.
– Ты что, обиделась что ли? – Скаут
озадаченно скребет гладко выбритый подбородок. – Глупая ты.
Подвинься. И ляг на спину.
– И раздвинь ножки, – не могу
удержаться.
– Щас. Размечталась!
– Идиот! И грубиян!
Скаут садится на край кровати и
неожиданно накрывает мне лицо широкой ладонью. Это еще зачем?
Пытаюсь отвести руку. Гали бьет меня по пальцам. Ладонь шершавая и
неприятно холодная. Пахнет ружейной смазкой и железом. И немножко
мылом. Хотела почувствовать на себе Галины руки – получай. Ладонь
постепенно теплеет. Становится жаркой. Нестерпимо жаркой. Кожу
начинает сильно покалывать. Потом лицо немеет. Как будто мне
вкололи дозу навокадола. Такое ощущение, что кости лба и носа
плавятся, как воск на огне. И принимают новую форму. Очень
неприятное ощущение. Время течет невыносимо медленно. Наконец Гали
убирает руку. Мое лицо горит, как обожженное.
– Все, – хрипло произносит Скаут.
Будто у него разом сел голос. – Ожог пройдет к завтрашнему
утру. До лица пока не дотрагивайся. Оно поболит еще пару
часов.
При неярком свете ночника лицо Скаута
кажется серым, лишенным всяких красок. Глаза запали. На лбу
бисеринки пота. Большая трата энергии… Нерационально… Гали тяжело
поднимается, опираясь о стену и медленно идет к выходу.
Вскакиваю и бегу в ванную, к зеркалу.
Кожа на лице красная, как ошпаренная. И шелушится. Но нос, мой
бедный многострадальный нос, больше не сплющен и не свернут
направо, как у профессионального боксера. Губы сами собой
расплываются в улыбке. Какой Скаут молодец! А ведь я даже
спасибо забыла сказать.
Возвращаюсь в рубку. Гали сидит в
капитанском кресле. Спинка у кресла узкая и большие бледные уши
торчат по бокам как ручки у кастрюли. Бери и уноси. Обхожу кресло.
Скаут крепко спит, откинув голову.
Рот немножко приоткрыт и лицо
кажется неожиданно беззащитным и от этого незнакомым. Я тихонько
дотрагиваюсь до его руки и ухожу.
Глава третья
Ты ходишь по краю
Скаут сажает нашу яхту на маленьком
летном поле, предназначенном для частных кораблей, в пустыне
недалеко от Феникса.