Терри хлопает круглыми глазами
героини японских мультяшек.
– А кого–нибудь еще ты в своих снах
видишь?
– Да, еще пятерых. Но только тени. Я
их не узнаю, если увижу. Они как-то завязаны на тебя.
– Вообще-то я знаю только четверых.
Таких же больных на голову. Но с ними готова познакомить прямо
сейчас. Ты узнаешь много интересного, Терри. Даже если не
захочешь.
Машу высоко поднятой рукой – моя
часть задания выполнена.
Мне немного жалко эту испуганную
домашнюю девочку. Но, в конце концов, надо и взрослеть
когда-нибудь. Почему бы не сейчас?
Гали и Мальвина возникают
бесшумно и как будто из неоткуда и остаются с Барби Терри на
детской площадке. Меня ненавязчиво просят пойти прогуляться.
Конспираторы хреновы. Уходя, оглядываюсь. Терри сидит на скамейке,
а Скаут и Мальвина нависают над ней как два голодных пса: Питбуль и
Ротвейлер.
Прогуливаясь по пустынным чистеньким
улицам, я думаю о том, что зря мы пристали к Терри. Жила бы она
дальше со своими родителями. Играла бы в куклы. Поступила бы потом
в Университет, или там в школу парикмахеров. Вышла бы замуж.
Нарожала кучу ребятишек. Кушала бы ананасы. Уехала бы жить на
Гавайи. Ну видит эта кукла иногда странные сны. Так многие видят. А
теперь у Барби будет нервный срыв. Всю обратную дорогу на Европу
она будет рыдать, а утешать ее пошлют, естественно, меня. И я буду
весь перелет ходить изгвазданная в чужих слезах и соплях. Если
единственное, что Терри умеет, это видеть сны – то вообще не
стоило рисковать и лететь за ней в такую даль. Правда, тогда бы я
никогда не увидела Океана.
Погрузившись в воспоминания о
вчерашнем вечере, я не сразу замечаю одинокого прохожего,
неторопливо идущего в мою сторону. Что-то с ним не так, что-то
неправильно. Не должны здесь просто так разгуливать здоровые
мясистые мужики, которым самое место на обложке журнала о
стрелковом оружии. И не с чего это им так внимательно меня
разглядывать. Останавливаюсь на мгновение.
Прислушиваюсь. Так и есть. Шаги
сзади. Легкие, бесшумные. Но у меня обостренное чувство опасности.
В силу профессиональной деятельности. Я замечаю то, что другие
заметят еще через несколько секунд. А секунды эти могут оказаться
весьма критическими в спасении своей драгоценной шкуры.
– Линяй! Немедленно! – мой внутренний
голос никогда не был паникером. Поэтому я к нему очень
прислушиваюсь.