– Простите, не могли бы вы мне помочь
вытащить иголку из руки… – говорил я слабым болезненным тоном,
продолжая ковылять с заплетающимися ногами. Над тем что говорю не
сильно думал, мне сейчас главное попробовать хоть немного усыпить
бдительность.
Отпустив ноги сразу забившейся и еще
громче замычавшей девушки, один из мужчин резко встал с кровати и
направился в мою сторону. Рама самая настоящая – два на полтора.
Мне с моими тоненькими ручками его просто не завалить.
«Как глупо все это происходит»,
подумал я. Грудь ожгло злостью – на глупого себя, можно же было не
ломиться в палату, а сначала помощь вызвать с сестринского пульта;
возникла злость на этих ублюдков что пришли нас убивать, злость на
странного незнакомца, на его нежелание отвечать на вопросы и на его
обиду на «сантехника».
Массивная рама с квадратной челюстью
была уже совсем рядом – ему, чтобы подойти, понадобилось всего
несколько шагов. Как раз в этот самый момент я, как апофеоз
одолевающей меня слабости, запнулся, при этом как будто зацепился
колесами стойки, на которую опирался, за свою ногу.
С трудом удержался чтобы не упасть,
при этом начал неуклюже заваливаться вперед. Все для того, чтобы
как можно естественнее выглядело то, что стойка-штатив, которую
катил за собой, начала наклоняться. И когда верхний конец трубы
смотрел прямо в лицо уже оказавшегося рядом мужчины, я что было
силы ударил. Без замаха, просто двинул стойку вперед одной рукой
как копье, рассчитывая если не выбить глаз, то хотя бы ошеломить
противника, получить преимущество неожиданности.
Преимущество получил, причем
неожиданностью оно оказалось даже больше для меня: стойку
капельницы в момент удара объяли ветвистые жгуты молний, а железная
труба легко воткнулась мужчине под нижнюю челюсть, пробивая
шею.
Сверкнуло яркой вспышкой – тело
мужчины встряхнуло, словно электрическим разрядом, мгновенно
превращая в обугленную головешку. Терпко пахнуло смесью запахов –
жареным мясом, палеными волосами и одеждой. Я уже шагнул дальше
вперед, двигаясь навстречу бросившейся ко мне от кровати женщине.
Только сейчас увидел ее глаза – полностью белые, как будто
закатившиеся. Полы ее халата распахнулись, показывая синее
облегающее платье.
Увидел все это мельком – продолжая
движение руки со стойкой-копьем, перехватил ее уже двумя руками.
Ударил как длинной дубиной, амплитудно размахнувшись нижней частью
с колесами. Эффект удивительный – стойку вновь объяли
переплетающиеся жгуты молний, оставляя за собой широкий световой
шлейф.