Похоже, снова техномагическая
приблуда. Думаю не ошибусь, предположив что комбинезон в случае
превращения будет трансформироваться вместе с девушкой как вторая
кожа.
Когда переоделись и поужинали
доставленным в комнату ужином, к нам пришли. Сразу несколько
человек в форме без знаков различий. Я остался в своей комнате,
Наоми попросили проследовать в свою. После этого мне (и ей,
полагаю), устроили форменный допрос. Нет, все было довольно
прилично – мне даже предложили чай с печеньем, да и расспрашивали
вполне вежливо и уважительно. Но за несколько часов душу вынули –
восстанавливая картину произошедшего во время ритуала и все
случившееся после.
Понятно теперь, почему Соколов не
особо желал со мной разговаривать – картину произошедшего с момента
начала ритуала на поляне восстанавливали шаг за шагом, буквально
секунда за секундой. Правда, в отличие от допроса, проводимого
светловолосой дознавательницей, трое расспрашивающих меня мужчин
определенно не владели никакой магической силой. Или же, если и
владели, никак этого не показывали.
Когда с беседой-допросом закончили и
комната опустела, я вышел в коридор. Подошел к двери Наоми,
прислушался – тихо, ни звука. С ней, наверное, давно закончили и
она уже спит, так что заходить не стал. Вернулся к себе и не
мудрствуя лукаво завалился на кровать.
Устал.
Спать не хотелось, я просто лежал и
отдыхал. На удивление, несмотря на перипетии недавних суток,
никаких серьезных переживаний меня не одолевало. Удар молнии, после
которого я умер там, дома, словно отсек лишние и ненужные
эмоции.
Да, я увидел ужасный конец, а потом
оказалось, что это только начало – так что настроение даже не
думало падать. «Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет.
Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой. Привезли его в больницу,
оказался он живой», – вспомнил я одну из детских считалок, которые
наряду с песней про Винни-Пуха ритмично проговаривал во время
утренних пробежек.
Воспоминание возникло вспышкой из
моей – лично моей, не реципиента, глубинной памяти. Может еще что
всплывет? – попытался я аккуратно найти забытые воспоминания. Но
как ни старался, дальше тишина и пустота – даже стены нет, в
которую можно биться.
Ну и ладно, постепенно вспомню,
надеюсь. И узнаю, кто я все же такой – сантехник, филолог, историк
или кто-либо еще. В общем, «оказался я живой» и это ощущение
перекрывало все остальное. Даже нависшая смертельная опасность со
стороны великопольского воеводы князя Лещинского, а также
неприятность с дознавательницей не сильно расстраивали на фоне
этого.