«Ты не мой брат?» – прочитал я по ее
губам.
Вот что ей сказать? В ответ я
отрицательно покачал головой, взглядом давая понять, что нет, я не
ее брат. Наоми долгим взглядом посмотрела на меня, после чего
кивнула.
– Ты меня не бросишь?
– Нет.
Наоми вдруг прянула вперед;
серебристые локоны, струясь, словно невесомая шелковая ткань как
будто обволокли нас. Девушка скользнула под тонкое одеяло и
прижалась ко мне сбоку, положив мне голову на плечо. Совсем как в
воспоминаниях детства.
Я почувствовал себя не очень уютно.
Все же сестра уже давно не маленький ребенок, а достаточно взрослая
девушка-подросток. Подобное проявление близости в моей культурной
традиции выглядит не совсем, так скажем, приемлемо. Но Наоми
воспитана в ином культурном коде, для нее происходящее в порядке
вещей. И попробовать сейчас оттолкнуть ее от себя может оказаться
для нее сильным ударом.
Несколько минут и Наоми ровно
задышала. Заснула. Глядя в потолок, я обдумывал неожиданный порыв
сестры, которая теперь знает, что мне не сестра. Порыв неожиданный,
но, если немного подумать, неудивительный.
Мне ведь, тому мне из прошлой жизни,
совсем не шестнадцать лет в прошлой жизни было, а еще я недавно
умер от удара молнии. Потом оказался на месте магического ритуала,
разговаривал с могущественной сущностью, стал причиной чужой
смерти, потом убивал сам. Это все было довольно волнительно – но
при этом я воспринимал происходящее относительно спокойно.
Наоми же совсем юная девушка, которая
воспитывалась в стенах дома нелюдимым наставником, будучи похоже
практически огорожена от общества. И предательство родного брата,
последовавшая сразу после этого ее инициация как оборотня, попытки
нас убить – и во время ритуала, и в больнице, наверняка все это
серьезно подействовало на ее психику и сознание. Именно поэтому она
почти постоянно балансирует на грани превращения. Таким образом,
наверное, спасая свою психику или неосознанно уходя от настигающих
истерик после столь серьезных потрясений.
Сейчас же, удостоверившись что я не
ее брат, но видя, как я возвращался за ней и не желаю ей зла, она
просто взяла и доверилась мне, целиком и полностью. Причем решение
это она приняла не здесь и не сейчас, а еще у Старой мельницы.
Сейчас она просто полностью решение довериться мне осознала. И
доверилась настолько, как доверялась только своему брату, когда он
был единственным для нее близким человеком. У нее, впрочем, никого
из близких людей кроме брата и не было, она же в затворничестве
жила.