Джон, в свою очередь признался, что вывел госпожу из леса и объяснил, как добраться до монастыря. Моим людям даже не пришлось выбивать из него показания. Юноша был так напуган неожиданным приездом нового господина, что без утайки все рассказал. Как я и предполагал, девушка направилась в монастырь Святой Анны, где прожила большую часть своей жизни. Глупышка, думает спрятаться от меня за толстыми стенами, но не существует такой преграды, которая могла бы меня остановить. Когда я найду Марисоль, непременно накажу ее за то, что подвергла свою жизнь опасности и заставила меня носиться по холодному лесу, вместо того чтобы заниматься с ней более приятными вещами в теплой постели.
Велев проводнику возвращаться в свою деревню, под плач и мольбы матери Джона я приказал юноше провести нас тем же путем, что он указал Марисоль.
— Простите, господин, — громко оправдывался Джон, шагая впереди всех и оглядываясь на нас. — Если бы я знал, что я поступаю неправильно, то никогда бы этого не сделал! Матушка велела мне проводить, и я проводил.
— Иди уже, — усмехнулся Бран, — и молись, чтобы миледи нашлась живой и невредимой, иначе вам всем будет несдобровать.
— Простите, простите, — неустанно повторял Джон. — Мы думали, что делаем хорошее дело.
— Подумай своей головой, — его слова не вызывали во мне ничего, кроме раздражения, — две женщины в одиночку отправляются в неблизкий путь, рискуя стать легкой добычей для волков или разбойников, и никто даже не пытается их отговорить!
Юноша пристыженно замолчал, но через некоторое время ответил:
— Господин... не сочтите за дерзость, но мое дело не думать, мое дело исполнять, что велят господа.
Низкие ветви деревьев не давали ехать верхом, что существенно тормозило продвижение по лесу, и потому на дорогу мы выбрались уже к полудню. Велев Брану посадить юношу сзади себя, мы пришпорили лошадей.
— У госпожи обувь неудобная... — долетали до меня обрывки разговора Джона с моим наемником, — они не могли далеко уйти.
Я молчал, мрачно думая о том, что этот побег зашел слишком далеко. Если надо будет, то я приведу армию наемников под стены монастыря и возьму его либо осадой, либо штурмом, и король простит мне эту дерзость, ведь именно я и мои воины помогли ему пробиться к Олдкаслу, после чего наши армии разделились. Я отправился поквитаться со старым врагом, а Эдвард — на коронацию. Я злился: вместо того чтобы восстанавливать отцовский замок, я вынужден гоняться за глупой девчонкой по всему графству! Хотя не так уж она и глупа, раз провела меня и моих людей. Найду — под замок посажу! Из постели не выпущу! Тысячей бессонных ночей ответит за одну мою бессонную ночь! Тысяча ночей — это сколько? Три года? Мало! Десять тысяч ночей! А это уже сколько, тридцать лет? Черт! Никогда не любил считать! По части счета это Эдвард у нас мастер, а также по части дворцовых интриг. Как ловко он внес раздор в окружение принца Уильяма и его армию, переманив лучших командиров на свою сторону. И только я был с ним с самого начала, поэтому он простит мне хоть тысячу монастырей, тем более Эдвард никогда не любил святош.