— Дорогая моя, ну что ты так напрягаешься? Может быть, стоит
снять напряжение? Я знаю один очень действенный способ! — Евгений делает
несколько шагов. Если он только посмеет... я огрею его чехлом от скрипки! — Да
что ж такое! — вздрагивает он и как ошпаренный отскакивает от меня к двери. К
счастью, телефон отвлекает от меня директора консерватории, вовремя издавая
душераздирающий вопль.
— Надо ответить... важные люди звонят. Извини, Алисочка.
Готовься. Я вынужден оставить тебя наедине с музой.
— Слава Богу! — выдыхаю, когда его потная туша скрывается за
дверью. Зачем я все это терплю?.. Наверное, надо поговорить с матерью с глазу
на глаз. Рассказать, что у Евгения ко мне совершенно низменные чувства, и что
учеба в местной консерватории дастся мне слишком большими жертвами, к которым я
не готова. Она женщина. Она должна меня понять.
Несколько раз «прогоняю» вызубренную мелодию, одергиваю
подол платья, так, чтобы оно казалось более длинным и, дрожа как осиновый
лист, выхожу в коридор.
Я не боюсь зрителей. Выступать в камерном зале для меня не
впервой. Наоборот, слушатели меня вдохновляют. Поэтому трясет меня не от этого,
а оттого, что на меня будет смотреть сам Евгений. И мне не очень-то хочется его
«впечатлять». Я даже подумываю, а не налажать ли мне с нотами? Может, стоит
пару раз сфальшивить и вызвать у Евгения чувство стыда за этакое «юное
дарование», которому после такого «перформанса» путь на сцену местной
консерватории будет заказан.
Впрочем, Евгений не сидит в зале. Он ждет меня на сцене.
— Алиса Тихая, наша восходящая звездочка. Прошу любить и
жаловать. — объявляет он и я слышу жидкие аплодисменты. Совсем не такие, какие
я представляю себе в мечтах. Еще бы, ведь мысленно я собираю целые залы. А тут
всего-то человек тридцать собралось. И половина из них такие же юные дарования,
которым не слишком интересно слушать какую-то рыжую скрипачку. Они сами бы
лучше блеснули талантом, потому что в небольших городах конкуренция за место
под солнцем еще выше, и никто не радуется чужим успехам, кроме самого себя.
Пока Евгений объявляет названия музыкальных произведений из
моего репертуара, я сажусь на край стула, любезно подготовленного для меня, и
беру скрипку.
Зал затихает, а Евгений отходит на второй план. Касаюсь
смычком струн и... вспоминаю Лёню. Как он смотрел на меня, как слушал мелодию,
проживая ее вместе со мной. Внезапно зал становится пустым. А в самом его
центре сидит он. Тот единственный парень, для которого я играю.