Вообще-то Арни был неплох, просто женщин им с отцом в семье недоставало. Мать мальчишки умерла при родах, отец так больше и не женился, а сына воспитывал по принципу: глаза есть, вот пусть и смотрит, сам научится. Арни и смотрел, только зачастую, как говорится, через одно место, не понимал, чего от него хотят, врал вместо того чтобы признавать ошибки, и охотно сваливал вину на других. А «другими» чаще всего оказывалась я.
Арни повернулся на звук, жалобно посмотрел на меня, будто ожидая чего-то похуже, чем пустой желудок, и я дружески подмигнула ему, чем, кажется, напугала еще больше. Недоверие у него на лице на пару мгновений сменилось страхом.
Я вздохнула, подошла к столу, нагло протиснулась между мужиками и сгребла на тарелку ветчины и хлеба. Эб заерзал на стуле и протянул свою руку к моей, я приготовилась отбивать добычу, но тот с меланхоличным удивлением посмотрел на меня и ничего не сказал, заставив, однако, меня задуматься, кого он увидел на моем месте. Я плюхнулась на лавку рядом с Арни и поставила между нами тарелку. Пока он решался и оценивал, не успела ли я отравить ветчину, пока несла ее от стола, черно-белая кошка лениво вытянула лапу, прихватила одним когтем самый большой кусок хлеба, потянула его по тарелке к себе, прижала уши и прикрыла глаза, чтобы ее преступления точно никто не заметил.
— Дурная ты девка, — посмеялась я над ней. — Хлеб от мяса не отличаешь?
Кошка замерла, но кусок из когтей не выпустила. Видимо, решила последовать старой мудрости: если не уверен, то не начинай, а если начал, то иди до конца. Я оторвала край ветчины и засунула ей в рот, который кошка от неожиданности открыла. Обычно она предпочитала не брать ничего из рук. Арни не выдержал и утащил ту самую ветчину, что моей волей осталась без края. Решил, что кошку я травить не стану, значит, и ему не повредит. Вот ведь глупый. Глупый, но упорный. Люди, которые следовали своим убеждениям, всегда вызывали у меня восхищение, даже если убеждения их были такими… наивными.
Большая часть мяса, которое с утра выставили на продажу, пропала, из чего я сделала вывод, что с клиентами на сегодня покончено. Может, и забредет кто-нибудь за кусочком на ужин, расплатится в следующий раз. Воровать в мясной лавке — гиблое дело, второй такой в Хюрбене не было, если хозяин прогонит прочь, останется только самим скот разводить. А на болотах, со всех сторон окруженных лесом, скотоводство было очень хлопотным, а для многих и вовсе неподъемным делом.