Вот только непонятно, с чего бы мне такое приснилось? Я перебрала в памяти события последних дней, погрустнела, но ничего, что могло быть связано с волками, не вспомнила. Значит, не предсказание.
Я треснула себя по лбу, звонкий хлопок прозвучал чересчур громко для моей маленькой комнатушки. Предсказание? С каких пор я начала верить во всякую чушь? Мысли то и дело возвращались к незнакомцу в плаще и домику знахарки, укрытому колдовской защитой. Это чужак виноват, что мне теперь чудеса из всех щелей мерещатся. А вот защита-то на домике была вполне настоящая…
Я яростно потерла лицо ладонями: верный способ стереть с себя и мира все, что мне не нравилось.
Вой повторился.
Протяжный. Голодный. Злой.
Я резко села — да так и замерла. Нет, никакого сна мне не снилось. То, что выдернуло меня из беспамятства, оказалось намного хуже сновидений. Оно было материальным, живым, с острыми когтями и большими зубами. Еще хуже было то, что на зов никто не ответил.
Волк, который защищает свою стаю, опасен, особенно когда вынужден охотиться в незнакомых землях, чтобы прокормить волчат. Но он не уходит слишком далеко от стаи. Одинокий волк, который отбился от своих, потерялся или видел, как его семья проиграла в страшной борьбе с голодом, — не просто опасен. Он сравним с умалишенным человеком, для него нет границ и запретов, у него почти нет смысла даже защищать себя. Он становится злее каждый раз, когда на его зов никто не отвечает. Злее и безрассуднее.
У Хюрбена не было даже городских стен.
Незапертая ставня качнулась с едва слышным скрипом. Я с ужасом взглянула на открытое окно. Я никогда не запирала на замок входную дверь: красть у меня было нечего, а если и залезут воры, так пускай: может, оставят чего из жалости. Однажды даже сработало — нагадили в углу. Тетушка, опять же, поесть принесет, хотя ее-то ни один замок не остановил бы, она приняла бы запертую дверь за приглашение поскорее узнать, что я за ней вздумала скрывать. Не то чтобы я не могла ничего себе купить — просто не видела необходимости, все равно скоро замуж, в чужой дом, а то старье, в котором мы с братом выросли, даже за приданое выдать не получится, разве что насмешить людей. От мысли о замужестве меня передернуло, но зато я смогла очнуться.
Вой приближался. Казалось, что источник его был уже прямо на нашей дороге. Если не под моим окном, то точно совсем близко, всего в паре домов южнее. Лес там редкий, до нового тракта недалеко, для зверя — так вовсе не долгий путь. Деревья облезлые, живности мало, распугали всю. Неужели волк так оголодал, чтобы по дороге — и прямо в город? Это же насколько он озвереть должен был, чтобы так страх потерять?