что где-то большие глаза считаются признаком красоты, и чем больше, тем
красивее – зато он добрый, нежный, застенчивый и вообще…»
И Ах-Какая-Прелесть уже представляла себе, как они с Водяником, вдвоём,
сидят вечерком на лавочке перед домом и считают падающие звёзды, и
загадывают желания, а то и плавают вместе, взявшись за ручки, в глубине…
– Передай Водянику, – просила Ах-Какая-Прелесть лягушку, – что я хочу его
видеть.
И лягушка передавала и, приставив лапку к своему рту до ушей и переходя на
секретный тон, добавляла от себя: «А может – она уже готова пойти к тебе в
жёны».
Но Водяник, ни в какую: «Лучше возьму в жёны такую же уродину, как сам».
Да, это было уже слишком, и Ах-Какая-Прелесть пошла на край леса, туда, где
жила одна Вештица… да ты, конечно, не знаешь кто такая Вештица. У Вештицы
глазки косят, носик длинный и крючком, сама косматенькая, ножки
волосатенькие, и выглядит, как старушоночка, но самое главное – она знает
заклинания, может приготовлять волшебные мази и, как ведьма может летать
верхом на помеле.
Ах-Какая-Прелесть рассказала Вештице о своём случае, мол, Водяник…
«Лучше возьму в жёны такую же уродину, как сам».
– Это, пожалуйста, – сказала Вештица, – из уродливого Водяника красавца не
сде-лаешь, а тебя сделать уродиной – с удовольствием, и платы не возьму.
– Как это уродиной? – спросила Ах-Какая-Прелесть.
– Да так, – ответила Вештица, – твои прелести положим на полку, может, кому
пригодятся, а тебя подправим так, что будешь для Водяника вполне пригодной;
сегодня как раз колдовская ночь, так что приходи на Топкое болото. Только,
ровно в полночь, когда Голубая Синюха распустится, – добавила Вештица, а Ах-
Какая-Прелесть уже бежала домой.
«Как же, как же, как же?» – думала она.
Прибежала домой и заплакала, очень жалко ей стало свои прелести складывать
на полку. И Водяника жалко: что ж он, так всю жизнь и будет с какой-нибудь
уродиной жить?
Помчалась снова на бережок, а там уже лягушка ждёт:
«Вот,– говорит, – тебе ожерелье! Из заморских ракушек. Водяник сам, своими
руками изготовил, а на словах велел передать, что никакое ожерелье и никакие
изумруды всё равно не сравнятся с твоими прелестями».
Ах, до ожерелья ли сейчас!
– Спасибо! – не забыла, конечно, сказать Ах-Какая-Прелесть и наказала передать
Водянику, что завтра он должен обязательно к ней выйти, потому что… и не