— Я сварила картошку, — вспомнила Ханна.
— Спасибо.
— Мохито, надо тете Ханне выписать пропуск. А то вдруг папе
что-то понадобится, а она в общежитие пройти не сможет.
— Хорошая идея, — одобрил медведь.
Через пятнадцать минут Ханна стояла возле КПП с кастрюлей
вареной картошки в руках, и отвечала на вопросы дежурного
лейтенанта. «Не была, не привлекалась, не состояла, не
участвовала». Пропуск выписали на две недели — как опекунше Йонаша.
После оформления они прошли на территорию части — процессию
возглавлял Мохито с Шольтом на руках. Йонаш нес заявление и тетрадь
с чертополохом, и показывал раскрашенные цветы всем встречным и
поперечным. Спецназовцы — в форме и в гражданском — охотно
любовались рисунками и задавали дурацкие вопросы. Пока дошли до
четырехэтажного здания, у Ханы щеки запылали от пристального
внимания окружающих. Кастрюля вызывала неподдельный интерес, и
каждый желал узнать, не пирожки ли это.
— Мы на третьем этаже, — сообщил Мохито. — Лифта нет. Вверх вот
по этой лестнице.
Дом был старой постройки, когда еще не начали экономить на
высоте потолков и ширине коридоров.
— Тут обычные квартиры, — объяснил Мохито. — Просто в каждой по
несколько жильцов. У нас трехкомнатная. Четырехкомнатных здесь нет,
двушки и трешки. Деметриуш предлагал Шольту отдельную квартиру в
новострое, но мы не захотели. Там мелкий будет весь день без
присмотра.
— У нас есть шведская стенка! — вклинился Йонаш. — И турник. А
вы делаете зарядку, тетя Ханна?
— Стараюсь, но не всегда получается.
Врать ребенку не хотелось, но не признаваться же, что лучший вид
спорта — это лишний час поспать.
Попав в квартиру, Ханна осмотрелась, стараясь не выказывать
излишнего любопытства. Чисто. Гостиная — странная смесь спортзала,
школьного места и игрового уголка: упомянутая Йонашем «шведская
стенка», гантели, парта и стеллаж с учебниками, телевизор и игровая
приставка.
— Наша с папой спальня там, — махнул рукой в сторону закрытой
двери Йонаш. — Мохито — тут. А на кухню вот сюда, по коридору.
Наконец-то Ханне удалось избавиться от кастрюли — она водрузила
ее на стол, и заверила Мохито, что возвращать посуду срочно не
нужно. Ни кастрюлю, ни контейнер из-под овощей. Когда-нибудь, в
спокойные дни.
Шольта сгрузили на коврик в гостиной, но он немедленно
приковылял на кухню, уселся возле плиты и вытаращился на Ханну
блестящими карими глазами. Захотелось поежиться, но Ханна отогнала
нахлынувшую неловкость, и сказала: