— Сто тридцать девятая, — сказал Анджей. — Нарушение
неприкосновенности жилища. Пиши заявление.
— Что? — переспросила Ханна, пытаясь рассмотреть, невеста или не
невеста Витольда валяется на полу.
— Что — «что»? Статья сто тридцать девятая. Незаконное
проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем
лица. Наказывается штрафом либо обязательными работами на срок до
трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до
одного года, либо арестом на срок до трех месяцев. Заявление
пиши.
— Она своими ключами открыла, — опускаясь на пол, проговорила
Ханна. — Я же, дура, ни замки не меняла, ни код на калитке.
— Поменяешь, — вздохнул Анджей. — Борис сразу поменял. Надо
будет тебе дубликат ключей отдать.
— А если бы тут был Йонаш? — Ханну пробила дрожь — мелкая,
леденящая, отнявшая чувствительность пальцев и заставившая стучать
зубами.
— Не тронула бы она Йошу, — поморщился Анджей. — Она не идиотка,
чтобы ребенка тронуть. Она тебе нагадить хотела – видишь, что с
собой притащила. Пойдем вниз. Найдем ручку, бумагу. Поговоришь с
дознавателем.
Это совершенно точно была любовница Витольда — теперь, когда
рычащий Шольт отодвинулся, а на запястьях защелкнулись наручники,
сомнений не осталось. Ханна не могла оторваться от пшена и лент.
Сидела на полу в прихожей, стучала зубами, залипала и залипала
взглядом, а потом увидела перевернутую тарелку, лужу супа и
спохватилась:
— Шольт не поел! Я ему положила суп-пюре, а он... вот. Там еще
полпорции, в кастрюле. Можно будет забрать?
Анджей погладил ее по плечу и мягко сказал:
— Сейчас всё сделаем. Ты выпьешь успокоительное... эй,
кто-нибудь, нашего врача позовите, у барышни шок. Возьмем другую
тарелку, возьмем суп и покормим твоего Шольта в кафе. Пойдем?
— Да, — согласилась Ханна. — Нет. А Шольт?
Мир странно закружился, пшено и ленты плыли перед глазами.
— И Шольт пойдет. Куда же без него?
— А вдруг сейчас что-нибудь взорвется? — спохватилась Ханна. — В
прошлый раз...
— Ничего не взорвется, — твердо сказал какой-то незнакомый
оборотень и сунул ей в руку стаканчик с остро пахнущей жидкостью. —
Выпейте. Мы проследим, чтобы больше ничего не случилось. Пейте,
пейте. Сейчас пойдем вниз, вам уже сделали крепкий сладкий чай.
— Мне плохо, — призналась Ханна, откашливаясь от противного
лекарства. — И страшно.