Шольт долго облизывался, картинно вывесил язык и испачкал пол
слюнями.
— Я сейчас поставлю, а через часок пойдем обедать, — пообещала
Ханна. — Манку?
Волк артистично изобразил тошноту.
— Ах, да... Рис?
На рис Шольт согласился.
Ханна быстро накрошила в мультиварку морковку и куриную грудку,
насыпала немного риса, посолила и залила водой. Жарить лук было
откровенно неохота. Диета — значит диета. Обойдется Шольт.
Ко времени обеда выяснилось, что хуторская мудрость отлично
работает в городе. Бабушка Ханны любила повторять: «Сытый альфа —
послушный альфа». Шольт был послушным даже в ожидании еды:
искательно заглядывал в глаза, когда выпадала возможность, лобызал
Ханне то шею, то ухо, щекоча и пропитывая своим запахом. Злиться на
дружелюбного волка не получалось — он так забавно ухмылялся и
громко стучал хвостом по полу, что Ханна перестала орать и
отбиваться. Да и запах уже не так сильно раздражал.
Тарелку с остывшей едой она поставила на пол в кухне,
сказала:
— Только ешь медленно, не торопись. Там еще полпорции добавки. А
вечером что-нибудь сообразим.
Шольт воспользовался тем, что Ханна сидела на корточках, положил
переднюю лапу ей на плечо, навалился, обслюнявил волосы.
— Фу, брысь, пакость! Отстань, слышишь — телефон.
Звонил новый повар. Сообщил быстро, одновременно принимая
заказ:
— К вам пришли. Спуститесь в кафетерий, пожалуйста.
— Кто там?
— Какой-то журналист.
— Сейчас, — ответила удивленная Ханна.
Шольт насторожил уши — подслушал, заинтересовался.
— Ешь, — велела Ханна. — Схожу, узнаю, что там такое. Вернусь —
расскажу.
Журналист оказался странным. Представился неразборчиво, начал
расспрашивать Ханну о доме. «Знаете ли вы историю особняка? Искали
ли какие-нибудь документы в городских архивах?»
— Нет, не искала. Зачем мне это? — пожала плечами Ханна. — Дом
не памятник архитектуры, я не собираюсь делать масштабную
перепланировку.
— Здесь была первая кондитерская, открывшаяся в городе.
В слова журналиста вплелся далекий вой. Ханна волчью перекличку
понимала, сигнал: «Враг!» опознала сразу. Она вскочила, роняя стул
— судя по всему, выл Шольт в ее квартире — но пройти к задней двери
не успела. Первыми отреагировали трое спецназовцев, бросившие
пирожки, и помчавшиеся во внутренний двор, едва не стоптав
повариху. За ними побежали полицейские. Ханна попала к дверям своей
квартиры самой последней, заглянула из-за спины Анджея и увидела,
что Шольт прижимает к полу распластанное тело — то ли человека, то
ли оборотня в двуногой форме. Судя по обуви, даму — Ханна
разглядела изящный замшевый ботинок. По кухне было рассыпано
крашеное пшено, возле стола валялись поминальные ленты,
вывалившиеся из разорванного пакета.