– А из паствы, может из черни кто?
– Пойди, их разбери? Келарь было взялся за розыск, да какой прок от тиуна монастырского. Ходил, выспрашивал, но кажется мне, больше для отвода глаз, лишь бы внешний порядок соблюсти.
– Ну а пришлых – много в обители?
– Немало наберется. Но Бог им судия! Пойди, разгадай, что у человека на уме? Да и ушли уже многие. Обитель-то, что проходной двор, попробуй удержи, впрочем, и не удерживал никто.
– Скажи отец, Захарию-то убиенного как быстро обнаружили?
– Что тебе ответить? Нашли его в шестом часу, уже «готового». Ну, а на утренней трапезе его видели. Таким образом, убили в пределах до полудня. Как правило, в это время братия занята урочными делами. Кто в скриптории трудится, кто прочие требы вершит. Сразу-то библиотекаря и не спохватились. Конечно, отсутствовал он в книгохранилище, да свыклись все. Знали, что подвизается Захария в покоях у настоятеля, помогает игумну в трудах книжных. Да, и опять, кто ведал, что беда произойдет? Кабы знать, может быть, и присмотрели бы за отцом библиотекарем. А так, нет его, ну и ладно, – монах развел недоуменно руками. – Кому он особо нужен-то?
– Однако в шестом часу потребовался? Зачем?
– Всякое говорят. Якобы, Антипе рубрикатору (2) ибернийские (3) псалтири потребовались для образца. Заказ срочный поступил, книжицу миниатюрками изукрасить. Антипий, он по художеству всякому знатный мастер. Ты зайди в скрипторий, скажи, я велел, пусть покажут его рук творенья, чудные те рисунки, забавные зело. Так вот, Антипий инок и сподобился труп обнаружить. Примчался в библиотеку, всполошенный весь, слова не может молвить, того гляди, рухнет в припадок. Насилу отпоили сердешного. Он-то у нас страдает темной немочью.
Что потом началось, чистое светопреставление: братия ринулась в спальни, чуть не подавили друг друга, так спешили – нашли забаву. Каждый норовил взглянуть на покойника, пока келарь стражу не приставил. А я вот не пошел, прыти уж нет, да и грешно поглядки убиенному устраивать.
– Ну, а что копиист?
– Антипий-то, да отошел малость, чего ему содеется. Позвали потом к отцу-игумену, он и поведал, как мертвого открыл. Правда, от ужина болезный чернец отказался – не идет, мол, пища в рот. Ну и бог с ним. Сегодня, поди, уж совсем оклемался.
Тут Парфений засобирался, стал оправлять шубейку, должно озяб. Старик немощно закряхтел, показывая всем видом, что его уболтали. Но я не мог так запросто отпустить инока, и стал канючить: