– Помилуй, дедушка, обожди чуток. Интересует меня, – а были ли товарищи-приятели у новопреставленного Захарии? То есть, с кем он больше всех возжакался?
– Были, конечно, как не быть, – дед потуже запахнулся в овчину. – То все больше наши компиляторы (4) скрипторные, кое-кто из изографов (5) – они по летам ровня, вот и знались. Тебе их назвать надобно? Да я сразу и не упомню-то всех, разве по столам начать высчитывать: так, за первым у окна сидит Селиваний, инок усердный, за вторым у печи…?
– Довольно, отче, не неволь свою память. Ясно, что Захария со многими поддерживал деловые отношения. А был ли у него закадычный, душевный друг, с которым он мог поделиться самым сокровенным?
– Знаешь ли, вьюноша, жизнь обители особенно не располагает к откровенным излияниям. Монах, прежде всего, советуется с Богом. Потом, каждый имеет духовника? Но мы с тобой знаем, не всякое откроешь на исповеди. А уж обнажить душу перед собратом, будучи мужем, сорока лет, есть верх неблагоразумия. Собственные тайны лучше хранить в себе самом, так надежней и спокойней. А впрочем, нет у инока особых секретов. Наша жизнь на виду. Все обо всех и так знают. Тут не скроешься. Монахи любят перемывать косточки друг дружке. А уж коли, есть что скрывать, так молчи по гроб. Касательно Захарии, он к себе никого близко не подпускал, больно горделив был.
– Ну, коли так, то может статься, у него были слабости, чисто человеческие? Я уж не говорю о тайных пристрастиях?
– Как сказать? К питию склонности, определенно, не имел. Касательно сестер Евиных, у нас это не заведено, мы на отшибе. Ну что еще? Если ты намекаешь на содомский грех, – пристрастие сие пагубное отмечено и у нас, никуда не деться. Иночество порой ввергает слабые натуры в сию геенну. Но, как мне казалось – Захария был весьма пристойный инок.
– Выходит, совсем праведной жизни человек?
– Праведность и чистоплотность телесная не равнозначные сущности есть. Была у Захарии одна страсть, пагубная потребность – жажда червля книжного. Ей он отдавал себя без остатка. Положение позволяло ему иметь всякую книгу, даже недозволительную. И он тем, безусловно, злоупотреблял. Ты знаешь, есть ведь книги сокровенного знания?
– Сочинения ересиархов богопротивные?
– Ты сам сказал…
– Так значит, он склонен к инакомыслию? А может статься, и в гнусных радениях участие принимал?