Откуда и куда они плывут, эти белые облака? Наверное, с той самой вершины горы Дзеб. Вот еще верить первому встречному колдуну! Старик наплел тут, под конец своей жизни, скорее всего, для того, чтобы я не бросил его тело на дороге, а непременно запихнул в тот самый ствол разбитого молнией дерева. Может ему неприятно будет, если потом его обглоданный череп какой-нибудь весельчак станет пинать, от скуки, ногами. Я и сам частенько соблазнялся таким занятием, ни капельки не заботясь, что душа мертвеца обижена и досадует. Ну и схороню я его в этом стволе, хотя бы за то, что мне досталась его штопанная торба, в которой завалялось, довольно приличное количество, кремниевых камушков для высекания огня, пара плошек из обожженной глины и много маленьких человечьих и звериных фигурок из железного камня.
Эта гора Дзеб там, где от нашей заповедной пещеры есть тропинка, не та, по которой мы приходим и уходим, а другая, которая ведет дальше, за скалы, через страну павианов. Ветер странствий дует мне в спину, до пещеры ходу еще семь дней и семь ночей, а по дороге еще два селения, в которых можно и подзаработать, и сменять содержимое торбы колдуна на провизию. Так, что в пещеру я попаду за семь дней до начала сезона дождей. А от пещеры, до горы Дзеб топать не меньше, чем три раза по двенадцать дней. И это в самый разгар сезона дождей. Нет, не пойду я к горе Дзеб, а если когда и пойду, так только по великой надобности, а не из прихоти умершего колдуна. А тут еще и коза моя, что-то слишком прожорливой стала. Не иначе, как покрыл ее козел из пойманного стада. Значит придется мне еще и не только хворосту в пещеру натаскать, а и надрать по более лозы, чтобы и козе, и ее приплоду хватило. Так я размышлял таща в одной упряжке со своей козой нашу кибитку, пока не встала передо мной, посреди дороги Ильчи.
– Это ты испугался гнева моего отца, но не я. Нет мне жизни без тебя и быть тебе моим мужем, как бы ты не пытался выкрутиться. Я бежала из дома за тобой и никакая сила уже не вернет меня обратно.
– Опомнись, девушка! Я из племени Рогуш, мы не женимся, и женщины с нами не живут! Я иду в заповедную пещеру своего племени, и никто не должен знать туда дорогу. Мое племя придет потом и, что я им скажу про тебя?
– Когда ты бежал, некому стало отвлекать песнями ротозеев. Твое племя поймали на воровстве. А поскольку саранча сожрала весь урожай землепашцев, то по законам нашего города, в голодный сезон, все твои соплеменники пойманы и живьем брошены с большой лодки в пасти аллигаторам. Они не пожалели даже старого Крена, который ни у кого ничего не крал, а только поддерживал огонь вашего племени.