Я слушал Александра Петровича и
сопоставлял сказанные им слова про Кусанаги-но цуруги с тем, что
мне рассказала бабушка про меч мастера Ёсиды. Вспомнил, как вышел с
мечом Ёсиды против финнов и как поразился мощи клинка. Сомнений у
меня не осталось — утерянный Великий артефакт японских императоров
лежал в подвале бабушкиного замка, а я был его
владельцем.
Мне захотелось присесть — от
испытываемого волнения ноги стали почти ватными; шутка ли, я
случайно выяснил, что обладаю самым сильным и могущественным
артефактом на Земле. Ещё и императорским. Нет, я, конечно, и раньше
понимал, что подаренный бабушкой меч — уникален и обладает огромной
силой, но не мог представить масштабы этой уникальности и силы. По
большому счёту, я и теперь не мог их представить, и от этого
становилось страшно.
Это всё надо было осознать и
принять, но, похоже, пока я к этому готов не был — вдобавок к
ватным ногам у меня раза в три быстрее начало биться сердце, а на
лбу выступил пот. Но с другой стороны, я никуда не спешил — время,
чтобы разобраться с собой и с артефактом у меня имелось. Главное
было — никому не проболтаться о мече, в том числе и
Романову.
И ещё я вдруг ощутил какое-то
странное чувство, ранее мне незнакомое — чувство собственной
уникальности и невероятной значимости. По сути, ничем не
подкреплённое чувство и неуместное. Но на удивление
приятное.
— С тобой всё нормально? —
спросил Александр Петрович.
— Да, — ответил я. — А
что?
— Да вид у тебя какой-то
странный.
— Меня впечатлили Ваши
слова.
Ответил я на автомате, но вышло
удачно. Что-то придумывать не стоило — Романов почувствовал бы, что
я вру. А так я сказал правду, но при этом не проболтался про
меч.
— Экий ты впечатлительный, —
усмехнувшись, произнёс кесарь. — Не замечал раньше такого за
тобой.
Я не стал на это ничего
отвечать — лишь развёл руками. Тем временем у меня в голове
складывалась не очень приятная картина: Романов пригласил меня для
важного разговора, рассказал про Великие артефакты и их значимость
и в итоге подвёл разговор к Кусанаги-но цуруги. Аккуратно, плавно,
так чтобы это выглядело естественно.
И теперь кесарь смотрел на мою
реакцию, а я выдал себя с потрохами. Но с другой стороны, а как я
ещё мог отреагировать на такую новость? Конечно, в руках себя надо
держать всегда, но это легко сказать — удержишь тут, когда внезапно
узнаёшь, что подаренный бабушкой меч оказывается одним из
величайших артефактов, а возможно, самым великим.