— Но я…
Он не дал мне
договорить. Выудил из сумки новый свиток и протянул через весь стол.
— Взгляни. Мы
отпечатали магическую память с тела Эдиль, — моя рука так и зависла в воздухе,
до того шокирующую весть он принес.
— Эдиль? Тело?
Тело Эдиль? — вроде я говорил, мой голос, а мозг правду не воспринимал.
Малышка, которую я любил чуть ли не больше, чем себя самого, умерла?
— Диверсанты
Тальхура нашли и выкрали мою внучку. Пленили ребенка, требуя отхода наших войск
с рубежа рудников, — он говорил четко, строго, будто рапорт зачитывал, а у
самого скупая слеза по щеке катилась. — Я принял решение отходить. Поддался на
провокацию в надежде, что нет на этом свете монстра, способного убить невинное
дитя. Ошибся я, Ладрейн. Из-за моего приказа второе по численности огненное
войско было разгромлено в ущелье. Я сам чудом выжил. А когда туман рассеялся,
эта ветреная тварь катапультировала тело моей внучки к моим ногам. Взгляни,
Рейн. Посмотри, что от нее осталось, и каким пыткам она подвергалась перед
смертью. Ей едва исполнилось девять.
Я зажмурился и
потер переносицу. Старался подготовить себя к зрелищу, заключенному в
магическом свитке. Но это совсем не то же самое, что смотреть на смерти врагов.
Этот ребенок был мне дорог. Я видел, как Эдиль родилась. Я видел, как она
растет и радуется жизни. Я дарил ей подарки и гулял с малышкой по берегу реки в
те редкие дни, когда Кьяртан привозил любимую внучку в военный лагерь. Я даже
не понял, в какой момент это милое дитя стало мне родным.
— Посмотри! — он
стукнул кулаком по столу с такой силой, что на костяшках пальцев выступила
кровь.
Я развернул
свиток. Посмотрел, скрежеща зубами. Голова разболелась до такого предела, что
казалось, сейчас лопнет…
В ушах застыл
душераздирающий детский крик, а перед глазами светлые волосенки в комках земли
и крови…
— Помоги мне,
Ладрейн. Только ты один и можешь меня понять.
Я очнулся и
разжал онемевшие руки. В память ворвалась картина моего преступления и его
истинная причина. Распластанная по траве Фрейя. Разодранная, сломанная, как
кукла. Вся в крови с застывшим навечно взглядом прекрасных голубых глаз. Я
взревел тогда зверем, упав перед любимой на колени. Обнимал ее, целовал в
холодные губы, кричал не своим голосом, но было уже поздно. Ублюдок, с которым
я делил чарку супа и сражался рука об руку, опорочил и убил ее! Тогда я поднял
с земли меч, поджег его магией, нашел Тейта у сарая и снес его паршивую башку
на глазах у всего отряда!