В ближайшее время в Лондоне следует ожидать жестокой схватки за
влияние на молодого правителя. Прежние фавориты, новые фавориты,
лидеры купечества и промышленников сплетутся в змеиный клубок,
сцепятся за возможность влиять на решения нового сюзерена, получать
привилегии, давить конкурентов.
Доклад с таким выводом, поданный де Бретейлем, был замечен самим
епископом дю Шилле. К тому времени начальство уже оценило
прекрасную память своего сотрудника, его способность вести беседу
мягко, не раздражая собеседника, но и не давая тому уйти от ответов
на самые скользкие вопросы. И вот недавно барону было предложено
место второго секретаря галлийского посольства в Лондоне! С
зарплатой, о какой в начале карьеры тот и мечтать не мог. Было,
правда, странное условие – отбыть к месту новой службы требовалось
не позже чем через неделю. Так что ж, от выполнения таких приказов
лишь идиоты отказываются.
Мало того! К должности полагался небольшой штат прислуги,
содержание которой тоже взяла на себя корона. Слуг, двоих
немолодых, но расторопных супругов, работавших у него в Париже,
подобрала жена. Сам-то барон хотел бы видеть на их месте кого
помоложе. Во всяком случае – служаночку, посимпатичнее и
посговорчивее, но тут уж супруга была непреклонна. Или эти, или
никуда не поеду, останемся с сыном в Париже. А одинокий дипломат не
может работать на высокой посольской должности.
Также второму секретарю полагался личный курьер. И здесь уже
мнения де Бретейля вообще никто не спрашивал. Ему просто
представили шевалье де Фле и сказали, что кандидатура этого
пятнадцатилетнего мальчишки согласована и обсуждению не
подлежит.
Однако, видя огорченную физиономию дипломата, мечтавшего
пристроить на эту должность собственного племянника, начальник
островного отдела прозрачно намекнул, что у парня, помимо прочих
достоинств, имеется миловидная мамаша, на которую кое у кого
имеются некие планы… в общем, присутствие щенка в Париже
нежелательно. Точка.
Впрочем, этот тощий белобрысый юноша оказался смышлен,
исполнителен и, что представлялось важным, свободно говорил на
языке островитян. Мол, долго жил в Кале, была возможность
выучить.
Всю дорогу по Галлии де Фле в основном молчал, в разговоры
старших по возрасту не лез, вообще вел себя скромно, даже старался
из гостиниц, где они останавливались, никуда не выходить. Лишь в
Амьене, в котором неожиданно пришлось задержаться на три дня,
отпрашивался на ночь «навестить любимую тетушку». Что уж эта за
тетушка такая, осталось неизвестным, но наутро парень прибывал
точно к семи. Был бодр, свеж и аккуратно причесан. Может и впрямь у
родственников гостил?