– Да? Хорошо. Сделаю.
Повесив трубку, она вытащила из кармана сотовый телефон.
– Так. Нотариус, нотариус, нотариус.
– А зачем нотариус? – не удержалась Ева. Возраст старика был солидным, и обоснованно на ум пришла мысль, что дело в завещании. Но почему сегодня? Как ее приезд связан с решением вызвать законника?
Экономка, прижав к уху мобильник, отмахнулась. Мол, не ко времени отвечать на вопросы.
– Матвей Моисеевич? Здравствуйте. Из дома Рудаковых беспокоят. Да. Зовет. Как договаривались. Подъедете? Да–да. Как всегда. Сегодня яблочный, – лиса звонко рассмеялась. – Конечно, оставлю кусочек.
Ева уткнула нос в чашечку из тончайшего фарфора.
– Ну все, – экономка спрятала телефон в карман. – Будет нашему Максиму счастье.
Достав из шкафа небольшой хрустальный кувшин и пару рюмочек, аккуратно налила тягучей наливки.
– Вишневая. Сама делала. Ни грамма спирта. Давай, милая, выпьем за ваше счастливое будущее. Все ж ты теперь нам родная, раз тебя одобрили.
– Одобрили?
– Угу, – лиса пригубила свою рюмку. Зажмурилась от удовольствия. – Получилось у тебя то, чего я за двадцать лет служения так и не добилась. Пей–пей, – она подтолкнула рюмку Евы, зависшую на полпути ко рту, принуждая гостью глотнуть ароматного напитка.
Ева впервые пила наливку, и та показалась ей очень вкусной. Сладенькой. Поэтому вторую рюмку выпила уже смело.
– А что у меня получилось, а у вас – нет? – Ева, конечно, догадывалась, но хотела подробностей.
– Называй меня тетей Верой.
– Я – Ева.
– Слышала уже. А что получилось? Охомутать Максика. Я в любовницах его деда уже третий десяток лет, а официальной женой так и не сделалась. То некогда было, работал на правительство, сюда наезжал изредка. Лесным духом оздоровиться и русской банькой. То стар стал. «Какая, Вера, женитьба в нашем–то возрасте? Стыдно уже». Ему стыдно, а мне?
– Выходит, меня сюда привезли, чтобы… чтобы что?
– Чтобы показать и получить благословение. А вместе с ним и все дедовское наследство. Кирилл же внуку условие поставил, чтобы Максик нашел себе жену без новомодных вывертов. Он же до сих пор сына простить не может за невестку.
Экономка все подливала и подливала, и сама Ева уже не понимала, выпила она третью рюмку или шестую. Ее мысли были заняты странным раскладом – ее привезли как доказательство исполнения условий. В противовес матери Максима, неугодной старому брюзге. Ощупал ее, Еву, как корову, а теперь деньги дает. За старание угодить.