На том и сговорились.
Тамара Семёновна сыпанула курам остатки пшена и пошли в дом.
Входную деревянную дверь перекосило, петли скрипели так, как кричат
на прибое чайки. А когда Сивый закрыл за собой дверь чуть сильнее,
чем следовало, на голову ему упал кусок побелки. Потолок оказался
покрыт желтыми разводами из-за протекающей крыши и дыбился,
напоминая мыльные пузыри на поверхности ванны.
«М-да», - Сивый оглядывался. - «Внутри находится опасно, не то
что жить».
Уставился на выдранную из стены розетку. Перекошенные крючки для
одежды в коридоре, затертый линолеум.
Как-то иначе все воспринималось во времена собственной
молодости, как будто и надо так. А вот ни хрена не надо. Вот, что
значит, когда женщина без мужика живет. И обратиться за помощью
Тамаре Семеновне не к кому. Внучек по тем временам рукожопый был, и
ничего тяжелее ручки и листа бумаги в руках не держал. Поэт. К
соседу обратиться, так это пузырь надо поставить, а бабуля без того
концы с концами сводит едва.
«Ну ничего, все исправим-починим, бабуль», - решил Сивый,
продолжая осмотр. - «Ты теперь в надежных руках».
В остальном в доме царила уютная атмосфера. Вещи лежали по своим
местам, сложены один к одному. Полы вымыты. Все настирано и
наглажено. В комнате поверх линолеума лежит палас, без него даже
летом босиком не пройти - холодно, аж икры сводит. Сивый припомнил,
что палас в конце шестидесятых дед из Азии привёз, куда в
командировку ездил.
Домик был действительно крохотный - комнатушка на пятнадцать
квадратов, миниатюрная кухонька, да совмещённые ванна с
сортиром.
«Не заблудишься», - оглядывался Борис Дмитриевич.
В прежней жизни пространство казалось по обширней, а смотришь
сейчас - скворечник и тот больше.
Разувшись, Боря зашёл в зал. Здесь стоял ламповый телевизор
«Фотон», который по большому блату подарили бабули по выходу на
пенсию. Правда сейчас, как и в прошлой жизни, телевизор не работал,
и оказался накрыт тряпкой, поверх которой ютилась галерея славы
деда, героя Великой Отечественной Войны и Героя социалистического
труда. Медали, фотография молодого мужчины в офицерской форме с
орденами. Дед Дмитрий Ефимович Шулько смотрел на своего внука
грозным взглядом, словно говоря - мы родину защищали, а такие как
ты просрали свою страну.
Тамара Семеновна так и прожила одна всю жизнь. И всегда
говорила, что ей никто кроме Димоньки муженька сто лет не тарахтел
и она только ему одному в любви клялась.