«Неплохо так местный царёк устроился. Губа не дура, гаванский
табачок смолить и натуральный кофе пить», - заключил Сивый, шагая
по коридору в белоснежных тапочках.
Как он и предположил, Жаба раньше времени занялся приватизацией
и присвоил себе сразу весь пролёт с коммунальными квартирами. Оных
здесь насчитывалось целых пять. Выходила огромнейшая квартира с
хорошо сделанным ремонтом. Явно критик денег на себя любимого не
жалел.
«А я переживал, что не устроился по жизни бедолага».
По полу коридора тянулся длинный ковёр сделанный явно под заказ,
с витиеватыми узорами издали напоминающими советскую символику
серпа и молота. На стенах висели портреты. По правую сторону
классиков советской литературы, от Горького и Шолохова до Ильфа и
Петрова. По левую руку - изображения генеральных секретарей ЦК
партии, от Ленина и Сталина до Андропова и Горбачева. Все в
позолоченных рамках, дорого богато.
«Критик, мля, пока поэты и писатели в трущобах жопа к жопе
мнутся в тесноте, этот карась себе хоромы отжал».
Как раз в одной из комнат бывшей коммунальной квартиры у
Вениамина Бенедиктовича помещался рабочий кабинет.
- Проходи, Боренька, чувствуй себя как дома, - крякнул Жаба
из-за спины, когда Сивый на пороге на секунду застыл.
Зашли внутрь и Борис Дмитриевич, так-то привыкший к роскоши,
сейчас подавил в себе желание присвистнуть. Как будто не к критику
пришёл, а к начальнику городского ГИБДД.
Центральной композицией кабинета был портрет Ленина, висевший на
стене над рабочим столом. На лбу Ленина поблёскивали блики
отражения хрусталиков огромной лампы. Такой бы и Николай Второй
позавидовал в своём дворце.
Сам массивный резной стол, основательный такой, выполненный из
лучших пород дуба, был заставлен разного рода причиндалами от
пепельницы ручной работы до позолоченной лампы. Печатаная машинка
иностранного производства и чёрный проводной телефон дополняли
общее впечатление. Ну и конечно в глаза бросался шкаф высотой в
потолок из красного дерева, в котором стояли книги, все до одной в
дорогом подарочном оформлении, весьма редком.
Вениамин Бенедиктович подошёл к столу и плюхнулся на стул, тоже
из резного дуба, обтянутый кожей с прострочкой. Причём швы такие
все аккуратненькие, один к одному, без брака. К спинке крепился
выполненный из золота герб СССР размером с сжатый кулак.