— А вы, девушки, — я обратилась к наложницам. — Какое вам дело
до свадьбы императора? Это государственные дела, их и без вас
решат.
Никто не успел мне ответить, а в зал вошел, хлопая в ладоши,
Милир.
Ликуй, пронырливый дознаватель! Первый день, а у меня уже драка.
Вот надо тебе сейчас появиться? Я такую речь заготовила. Эти
куриц... лебеди меня нормального ужина лишили, а я сейчас их сна
лишу. Весь праздник отмщения мне обломал.
— Здравствуйте, десы, — поклонился этот пытливый драконище
барышням и Арлинде, — и десаи, — этот кивок он адресовал мне, Коре
и обитательницам гарема, — если никто не возражает, умыкну от вас
дворцовую распорядительницу.
— Возражает, — крикнула я, — порядочные десаи наедине с
драконами не остаются, — закончила капризным тоном.
А Герман, пристроившийся на моей шее, тихонько бурчал:
— А если остаются, то драконятся.
Милир устало посмотрел на меня.
Да знаю я, какая я заноза. Скажи спасибо, избавила от участи
моего супруга.
— Пойдем, Лисси, — он взял меня под локоть, — тебе этот разговор
нужен так же, как и мне, — и кивнул статс-даме: — Деса Арлинда,
проводите девушек? Кора, рад был повидаться.
— Постойте-ка, дес Ойлистрей — я выхватила руку, — во-первых,
куда ведешь и зачем? А во-вторых будет после во-первых.
— Десая Риверс, — явно злился мой бывший жених, — нам необходимо
обстоятельно проговорить детали первого испытания невест.
— Первое испытание?
— Вы слышали, да?
— Когда? Мы успеем подготовиться?
Шепотки раздавались из угла участниц отбора.
Я критически посмотрела на своих девочек (ну все, привет, я
считаю их своими) и взглядом заставила всех заткнуться.
— Хорошо, дес дознаватель, — теперь я сама подала ему руку. —
Кора, — подозвала я подругу, словно свою горничную, — забери
Германа, пожалуйста.
Тот не упирался, устал. Завтра с ним побеседуем.
Я дала себя увести из женской части дворца. Но для всех
обитателей этого места меня не увел дознаватель, а я сама позволила
это сделать.
Мы достаточно долго шли по бесконечным коридорам с гобеленами и
портретами. Я витала в своих мыслях, посматривая на старого
знакомого — язык не поворачивался назвать его другом, хотя мне
хотелось, — а он сохранял невозмутимое выражение лица.
Первой не выдержала я. Терпение никогда не было моей
добродетельностью.
— Милир, не томи, зачем позвал?