Уборщик сразу же обнаружил источник шума и
триангулировал[3] его координаты,
суетливо поковылял в направлении беспорядка, чтобы выяснить, нет ли
там чего-нибудь вкусного, и подъел остатки подгоревшего тельца.
Тэну показалось, что жук делал это с радостью, хотя он понимал, что
эмоций инсектоид-уборщик испытывать не мог.
— Спасибо, улучшение DS0219 инициировано. — Кукольная медсестра
улыбнулась и исчезла.
Тэн вывел на цит суммарный список полученных сегодня улучшений,
и у него от удивления отвисла челюсть: список оказался пугающе
длинный — тысяча с гаком страниц. На первых десяти перечислялись
изменения в работе цита и памяти, сотня изменений, связанных с
командировкой на Марс, и перечень возможных побочных действий,
отсортированный по степени вероятности.
Среди списка скучных модификаций, таких как увеличение объема
легких, временная перестройка эритропоэза[4], увеличение мышечной
силы медленных и быстрых мышц, изоморфная модификация миозина[5],
миобластов[6] с их саркомерами[7] и миофибриллами, — попадались и
интересные. Такие, например, как коррекция пяти сотен генов,
отвечающих за уровень интеллекта и нескольких полиморфных
генов[8], влияющих на антисоциальное
поведение и гормональный баланс.
Примечательной также была генерация органов половой системы,
укрепление костей скелета, зубов, ногтей, изменение глаз и всего
прочего понемногу. Это оказалось сюрпризом, если учесть, что на
Марсе гравитация в три раза меньше земной. Тэн предполагал, что
улучшения будут необычными, но не настолько. Список улучшений
выглядел так, будто Советнику требовались в качестве помощников не
люди, а сильные, выносливые и смышленые… обезьяны.
После десятой страницы Тэн решил чтение отложить. Сейчас у него
просто не было сил изучать весь текст. Кроме того, как человек,
разбирающийся в генетике, он знал, что большинство улучшений в
дальнейшем можно было бы отменить, вернуться к прежнему состоянию.
При желании, разумеется.
Он вынырнул и отдышался. Прохлада бассейна вернула силы.
Надо бы сказать Рилу.
Рилинд был для него самым близким человеком, наставником и
лучшим другом еще со времен интерната.
Гражданские кураторы помогали адаптироваться к самостоятельной
взрослой жизни и оказывали поддержку в дальнейшем. Желающих стать
кураторами было в сотни раз больше, чем детей, они проходили
строгий отбор, обучались педагогике и биопсихологии, сдавали
жесткие экзамены, так что случайных людей среди них не встречалось.
Дети получали внимание, заботу, терпение и уйму времени, — все то,
что лирики называют любовью, но только без довесков в виде
родительской ревности, эгоизма и глупых неисправимых ошибок.