Да еще душу грел маленький секрет. В матрасе в потайном месте были припрятаны пара монет. Мне дал их булочник, когда я у него подрабатывала — муку просеивала для хлеба да подносы тяжелые отмывала. Он тогда заплатил мне двадцать монеток, которые я должна была бабушке отдать, а потом воровато оглянулся, сунул еще парочку и сказал спрятать так, чтобы старая Мери не нашла. Я спрятала. И завтра смогу купить себе какую-нибудь безделушку.
Бабушка, конечно, заинтересуется, откуда у меня свои деньги, но не думаю, что будет сильно ругаться. Все-таки день рождения. Праздник как-никак.
Но это завтра, а сегодня было наполнено работой под завязку. Огород, дом, готовка. Весь день я крутилась как белка в колесе, а к вечеру, когда мне хотелось только упасть на кровать и заснуть, бабушка потащила меня в соседскую баню, где терла так, будто пыталась кожу с костей содрать. Я только пыхтела, охала, подставляя бока, да недоумевала, откуда в ней такое рвение.
***
Утро началось с суматохи. До Кемара три часа ехать. Мы встали ни свет ни заря, чтобы успеть проделать большую часть пути до начала жары. Бабушка достала из сундука мое новое платье. Зеленое, усыпанное маленькими красными цветочками, с пышными рукавами-фонариками и шитьем по подолу.
— Надевай.
— Ой, бабушка, — у меня от восхищения все слова из головы вылетели, — можно? Правда?
— Можно, — милостиво пробасила она, — сегодня ты должна быть самой красивой.
Я не знала, зачем мне быть самой красивой, но была совершенно не против. С радостью сменила серое холщовое платье на новое и покружилась у старого зеркала, спрятавшегося в углу, пытаясь рассмотреть себя в рябой поверхности.
— Ну как? — обернулась к родным.
Дед только крякнул и над тарелкой склонился, а бабка придирчивым взглядом прошлась по мне сверху вниз и обратно.
— Косу заплети. Красивую! Как тогда, когда я тебя за сараем с соседским щенком застукала!
Я покраснела. Вспомнила, как бабка крапивой меня отходила, когда поймала нас с Дареном за поцелуем. Я потом неделю из дома не выходила, только в окно на остальных завистливо смотрела да слезы горькие лила.
— Хорошо, — глаза опустила и начала пальцами рыжие волосы разбирать.
— Я у Клары сандалии взяла. Ее дочери малы, а тебе как раз будут. Да и к платью подходят, — она выудила из корзины розовые сандальки с тонкими ремешками.