Спустились мы по дороге, и к особнякам вышли. Тут начальник
вытащил книжечку, карандашик и стали мы свидетелей опрашивать.
Муторное это дело оказалось. Неприятное. Муторное, потому что
каждый особняк за оградой железной стоял, и чтобы туда попасть,
надо было постараться. А неприятное потому, что хозяева там были
под стать своим домам. Такие гонористые, куда там Бургачёву. Я,
хоть и в обалдении находился от всего, что случилось, и то
почувствовал.
Хоть мундирный мой начальник от дома к дому всё больше
кипятился, как чайник на плите, виду не показывал, потому что ясно
было — с этими людьми лучше не ссориться. Смотрели они на нас, как
на блох в шубе.
А самое обидное, что толку от наших стараний не было никакого.
Никто ничего не видел, не слышал, и понятия не имеет, о чём вообще
речь. Как сговорились. А может, и правда не знают, поди пойми.
Так, с книжечкой и карандашиком, дошли мы до последнего в списке
дома. Последнего по списку, но не по значению. По тому, как мялся
перед входом Бургачёв, стало ясно даже мне — не хочет мой начальник
туда идти. То ли боится, то ли с души его воротит. Домик потому что
самый пафосный из тех, что мы уже прошли. И стоит прямо посередине
ряда, но мы до сих пор его старательно обходили.
Тут Бургачёв наконец решился, вздохнул и пошёл на приступ. Я за
ним.
К тому времени мы всех собак переполошили в этом пафосном
местечке. Так что ворота нам открыли почти сразу.
Встретил нас такой важный лакей, что я сперва подумал — сам
хозяин к нам спустился.
Разговаривал важно, пыжился, на нас смотрел свысока — что
неудивительно, ведь ростом и габаритами лакей походил на шкаф.
Двустворчатый.
За лакеем маячила ещё миленькая служаночка. Чистенькая,
ухоженная, сама в платьице тёмном, в белом фартучке. Ну прямо
старшеклассница в парадной форме старого образца. Я даже подумал,
что это дочка хозяйская в школу собралась. Или, что ещё смешнее, мы
хозяев застали в разгар ролевой игры, и это у них забава такая, с
переодеванием…
Тут нас пригласили наверх. Поднялись мы по мраморной лестнице —
впереди служаночка (или горничная, кто их разберёт), за ней мой
начальник, а я следом. Перила на лестнице полированного дерева,
балясины в золотых завитушках, листочках и ангелах с крыльями. Всё
блестит, сверкает и переливается. На потолок глянул — там небо
синее нарисовано, всё в облаках, пузатых ангелочках и чем-то ещё. Я
аж запнулся, и чтобы с лестницы не скатиться, стал на горничную
смотреть. Вид сзади у неё не хуже, чем спереди оказался.