Мы проехали по проспекту, я узнал Новый Арбат. Сейчас назывался
Калинина. Через пару поворотов остановились возле многоэтажного
дома. Построен недавно. Отличная планировка, большие окна, высокие
потолки.
Вошли в один из подъездов.
— Ты тоже не допрашивала его? — спросил я. — Как же так?
Белокрылова холодно поглядела на меня. Эйфория после подарка
быстро прошла.
Сейчас предстояла работа. Опрос потерпевшего. Поэтому она снова
превратилась в злюку.
— Я приехала только вчера, — ответила девушка. Мы вошли в лифт.
— А о деле вообще узнала накануне вечером. Так что извини, еще не
допросила.
Мы поднялись на девятый этаж. Остановились у одной из дверей.
Аня нажала кнопку звонка. Внутри квартиры раздались резкие
трели.
Никто не открывал.
— Он что, ушел? — озабоченно спросила Белокрылова. Посмотрела на
наручные часики. — Как же так? Я же звонила…
Я покачал головой. Помню насмешливую улыбку Сабанина. Когда
Щербаков характеризовал младшего Пашутина, как образцового
юношу.
Нет, все наверняка наоборот. Типичный представитель золотой
молодежи. Сейчас полдень. Он еще спит.
— Нет, продолжай трезвонить, — приказал я. — Сейчас он
откроет.
Через пять минут непрерывных звонков дверь открылась. За нею
стоял рослый взъерошенный парень. В майке и спортивных штанах.
Глаза красные и опухшие. Лицо одутловатое. Явно не первой
свежести.
— Чего надо? — пробасил он. — Чего приперлись?
Я чуток толкнул его и вошел в квартиру. Повел носом. Сразу учуял
тошнотворно-сладкий запах. Правда, почти выветренный. Анаша.
— Э, ты кто такой? — возмутился парень. — А ну, пшел!
Хотел схватить меня, но я ткнул в него пальцем.
— Курение марихуаны - это путь вниз, Эдуард. Твой отец знает об
этом?
Парень растерянно застыл. Не удивился. Значит, папаше все
известно.
— А ты думаешь, его похвалят однопартийцы, если узнают, что его
сын покуривает? — спросил я. — Мы из следственной группы. Моя
фамилия Климов, а это Белокрылова, майор милиции. Нам надо задать
тебе пару вопросов.
Пашутин Эдуард растерянно хлопал глазами. Ну да, после бурной
ночи шестеренки в мозгах еле движутся.
Мы прошли в гостиную. Квартира большая. Четырехкомнатная.
Но неопрятная, всюду пыль и грязь, вещи разбросаны. На кухне
грязная посуда и остатки ужина. На полу валялись бутылки.
— Вы один? — спросила Белокрылова.
Пашутин кивнул. На девушку взглянул с интересом. Он уже понял,
что ему ничего не грозит. И стал нахальнее.