Пихалия оказалась более терпимой и гостеприимной, хотя Хастред,
например, едва ли смог бы отличить пихальянцев от укурков —
выглядели они примерно так же и примерно так же галдели все время.
Впрочем, Тайанне в своем предусмотрительно надетом костюме сильной
женщины никакого ажиотажа не вызвала, а когда в попытке таки
сорвать вожделенные лавры центра внимания вышла на балкон гостиницы
голышом (типа как невзначай, имея целью с королевским величием
проигнорировать восторги публики), зрители ее хоть и освистали
одобрительно, но назойливые предложения чего-нибудь отрастить на
этом скелетике не могли не испортить ей настроение и отношение к
этой славной в своей непосредственности нации. К тому же на балконе
напротив появился абориген в таком же костюме, но многократно
превосходящий ее во всех измерениях, особенно в области талии (если
область между плечами и ногами уместно называть талией, даже когда
оно напоминает полный мешок сыпучих продуктов и покрыто, как и все
вокруг, густейшей черной волосней по всей площади поверхности).
Эльфийке аж поплохело от такого зрелища, а спустя минуту поплохело
вторично и еще сильнее, потому что данный адонис начисто лишил ее
лавров, честно заработанных рискованным перформансом: все зрители
моментально переключились на конкурента. И хотя орали ему, как
показалось Хастреду, в основном подколки и грубости, но столь
живенько и задушевно, а он на них отвечал столь же непринужденно и
азартно, что впечатление сложилось самое что ни на есть
приятное.
Дабы не принимать поражения, Тайанне скрежетнула зубами и
принялась было рассыпать искры со всей своей тушки, от негодования
покрывшейся гусиной кожей. Огненное шоу, может быть, и принесло бы
ей пару очков в состязании, но поблизости случилась местная
пожарная команда, и в эльфийку прилетели одно за другим три ведра
обидной ледяной воды не первой свежести.
Что и говорить, пребывание в этой стране не заладилось,
тем более что вместо пива тут подавали вино, а всей работы было —
либо ходить в море на шаланде, в надежде набить оную кефалью, либо
пасти овец. Для себя Хастред, быть может, и рассмотрел бы судьбу
овцепаса, но Тайанне прониклась к местному социуму вполне понятной
непримиримостью. Пришлось двигать дальше...
На Кранцию было немало надежд, потому как в широких кругах она
славилась тонкостью нрава, куртуазностью и умением изящно и
непринужденно сдаваться кому угодно в любых обстоятельствах, так
что можно было надеяться на записное миролюбие. Надежды, как им
свойственно, не оправдались. Всего лишь неделю провели супруги на
просторах этой воспетой бардами державы, выискивая отличия от иных
мест, как началось традиционное. Какие-то потасканные ребята,
покачивая перьями на шляпах и позванивая шпорами, слишком длинными,
чтобы иметь назначение сугубо утилитарное, встретились застенчивой
кучкой на пути за городом, поторговались между собой и вытолкнули
из своих рядов одного делегата, который опасливо приблизился к
Хастреду и маловнятно пригласил его на дуэль за честь прекрасной
дамы. Гоблин озадаченно оглянулся на Тайанне, поскольку других
прекрасных дам в окрестностях не водилось, получил от нее
величественный кивок-дозволение, предупредительно осведомился у
дуэлянта, нет ли у того мстительных и властных родственников; узнав
же, что нет, аккуратно ударил его с ноги в торец и тем услал на
просторы помидорных грядок, простирающихся в этих широтах до
горизонта. Любезные кранцузы возроптали, но, поскольку они были
кранцузы, сделали это куртуазно и миленько; они объяснили заезжему,
что так дуэль не проводится, а проводится она на рапирах. Нет,
топор за нее не сойдет, вот извольте есть запасная, вон за сей
конец держаться соблаговолите, а иным пронзать. После Укурции
Хастред стал осторожно относиться к чужим обычаям и уважать их с
удвоенной силой, так что уточнил, какова рекомендованная глубина
пронзания, нашел среди грядок катапультированного бретера, похожего
на раздавленную тележным колесом лягушку, и добросовестно его
напронзал так, что уж никто бы не придрался. А потом попронзал еще,
для практики с неловкой колющей хреновиной. А потом еще, потому что
понравилось. Ну и потом еще, чтоб так сказать зафиксировать
результат.