Репутация этого бара была широко известна почти всем жителям
города. Много лет назад бар еще напоминал своим видом приличное
заведение, сейчас же — притон. Краска с металлических дверей давно
облезла, и ее место заняла ржавчина, стены исписаны, нет, скорее,
измалеваны горе-художниками, а на уровне метра от земли еще и
украшены потеками. И это только со стороны главного входа, а если
заглянуть за угол, то можно увидеть ту картину, что предстала перед
взором Элеоноры.
— Но разве это не твое заведение?
— Мое, — не раздумывая, ответил Михаил и присел на корточки. —
Иди сюда. Взгляни на него.
Не желая пачкать туфельки, юная княгиня мерцнула и проявилась
рядом с князем.
— И что я должна увидеть в лице этого пьяницы? — спросила она,
стараясь не дышать.
— Не в лице, а в глазах.
— Поясни, — попросила Эля.
— Раз ты знаешь, что это заведение Светлых, то ты и знаешь, чем
тут промышляют.
— Это знает каждый нелюдь. Вы продаете наркотик на основе
вампирской крови. Лилу.
Она хотела уколоть этими словами Михаила, но не вышло.
— Все верно, — согласился он. — Но ведь никто не делает это
насильно. Все они, — он повел головой, — пришли за новыми
впечатлениями. Добровольно. Именно этот, — Светлый князь скривился,
указывая пальцем, — хотел попробовать что-то новое. От скуки. Но
закончилось все не так весело, как он хотел. Мать его выгнала из
дома, когда в квартире уже не осталось ничего мало-мальски ценного.
Кстати, он ее бил. Всегда. Еще подростком, — князь переместился к
следующей куче мусора, как могло это показаться на первый взгляд. —
Она. Да, это она.
Эля с трудом узнала в грязном существе человека, не говоря уже о
том, какого он пола.
— Что она? — спросила, поморщившись от совершенно пустого
взгляда.
Женщина смотрела сквозь Михаила. Если бы не оглушающее
сердцебиение, то ее можно было бы принять за труп.
— Когда деньги закончились и купить дозу было не на что, она
выставила на продажу собственного сына в социальной сети. Мило, не
находишь?
— Ужасно, — прошептала юная княгиня.
— Вон там мой любимчик, — вампир указал в угол.
— Я тебя поняла, — Элеонора прервала его. — По десятку не самых
лучших людей ты решил характеризовать всех. Но… — она взяла его за
руку и развернула к многоэтажному дому. В некоторых окнах уже горел
свет. — Хороших больше. Там любят своих внуков, — указала на
подсвеченное окно. — А там женщина души не чает в своих
учениках…