Падалица, придерживая очки, отрицательно качнул головой:
– Они займутся вами.
– Какое им до меня дело?
– Сами знаете, любезный. Здесь, – Падалица многозначительно похлопал по портфелю, – здесь находятся кое-какие сведения, касающиеся непосредственно вас. Детективы, искавшие Веронику, не поленились поинтересоваться вашей персоной и накопали немало любопытного. – Падалица приблизился к Гванидзе вплотную и понизил голос: – Одним словом, или вы предоставляете мне возможность повидаться с Вероникой, или я обеспечиваю вам свидание с российскими спецслужбами.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – упрямо гнул свое Гванидзе.
Бороденка Падалицы встопорщилась. Чуть ли не щекоча ею ухо собеседника, он с угрозой прошептал:
– Тогда, может быть, напомнить вам о неком полевом командире чеченских боевиков по кличке Чака-медведь? Его прозвали так за косолапую походку, которая появилась у него после ампутации отмороженных пальцев ног, а операцию он сделал себе сам, без наркоза.
– Неужели? – дернул бровью Гванидзе.
– В молодости Чака закончил Краснодарский медицинский институт, где его научили обращаться со скальпелем, – многозначительно произнес Падалица. – Однажды он даже осколок мины себе из глазницы удалил, тоже собственноручно.
– Не может быть!
– Может, любезный, еще как может. С тех пор один глаз у Чаки вставной, в точности, как у вас. – Воодушевленный угрюмым молчанием Гванидзе, Падалица перешел на приглушенную скороговорку: – Впрочем, бог ему судья, Чаке. Обещаю вам полную конфиденциальность. По большому счету мне нет никакого дела до вашего героического прошлого. Выдайте мне Веронику, и я оставлю вас в покое. Зачем она вам? Немолодая избалованная дамочка с задатками хронической алкоголички. Между нами говоря, я подозреваю, что без ретуши и грима она не так уж хороша собой. Стоит ли рисковать ради этой сомнительной особы?
Черные зрачки Гванидзе – настоящий и искусственный – вспыхнули, как пара угольков, а шрам на переносице побелел, выделяясь на смуглой коже заметней обычного. Поглаживая его пальцем, Гванидзе заговорил самым примирительным тоном, на который был способен:
– Не знаю, что там наплели тебе твои сыщики, но произошла ошибка. Вероники в моем доме нет, никакого Чаку я не знаю. Возвращайся в Москву, вот тебе мой добрый совет, дорогой. А сюда дорогу забудь. Закон гор обязывает меня быть гостеприимным, но этот же закон велит мне охранять свое жилище от врагов. С оружием в руках, – уточнил Гванидзе, запуская руку в карман, где ничего, кроме сигаретной пачки, не было.