– Сколько же раз я должен… э-э… тебя поцеловать? – прерывающимся, внезапно охрипшим голосом спросил он.
– Сто!
– С ума сошла!
– И закрой дверь на швабру.
В том и состоит смысл коллекционирования, что обладатель некой редкости непременно стремится продемонстрировать ее собрату по увлечению. Как известно, женщины редко подвержены страсти к собирательству. То есть, конечно, они тоже коллекционируют драгоценности, наряды и мужчин, но это страсть другого порядка. Ни одна дама, скорее всего, не будет охать и ахать, когда перед ее носом станут потрясать ржавым замком невиданной конструкции или, того больше, древним кремневым пистолем, даже если из него убит великий поэт. Пистоль, ну и пистоль. И бог с ним.
Другое дело – сидящий в тиши сумрачного кабинета убеленный сединами муж, бережно накалывающий на булавку очередного жука-плавунца. Он подвижник и, одновременно, фанатик энтомологии, готовый за этого самого жука отдать последние штаны. Правда, коллекционеры более привычных вещей, например марок, монет или значков, ведут себя более последовательно. Обычно страсть к собирательству сочетается в них с коммерческой жилкой, выраженной у каждого по-разному, однако имеющейся практически у всех. Нужно также отметить, что коллекционеры разных отраслей и в жизни ведут себя по-разному, но в одной, свойственной данному виду манере. Скажем, филателисты многословны, любят размахивать руками, хихикать, потирать ручки и закатывать глаза. Нумизматы, напротив, молчаливы, вкрадчивы и цедят слова солидно и веско, что называется, через губу. Есть у них и свой особый язык, и словечки, понятные только посвященным. Скажем, «матрос» – это вовсе не представитель мореходной профессии, а «солнечный» – не характеристика погожего денька, а названия рублей, отчеканенных в Петровскую эпоху. Всех русских царей и цариц нумизматы величают исключительно по именам, очень часто уменьшительным. Анна, Лизавета, Павел, Санек, Николашка вылетают из их уст так же естественно, будто речь идет о двоюродной сестре или внучатом племяннике. При этом глаза у них светятся нездоровым, лихорадочным блеском. Такая уж это странная публика.
В Соцгороде тоже имелся представитель подобной разновидности двуногих. Звали его Мартын Мартынович Добрынин. Это был пожилой, сутуловатый, небольшого роста гражданин, седой и чрезвычайно близорукий. По этой причине он никогда не снимал очков в тяжелой, «под черепаху», оправе с мощными линзами. Своим обликом Мартын Мартынович напоминал пожилого крота из мультипликационной сказки про Дюймовочку.