Камердинер прижал свёрток к груди и двинул прочь от имперского дома – прямиком туда, где малышу будут рады – должны быть рады. В место, где он вырастет и даже не догадается о своём истинном происхождении. Впрочем, даже если и так, – кто ему поверит? Разве что историки спустя века разберут царский род по полочкам. Но это ведь невозможно. Кто их, простых людей, допустит до прикосновения к царской крови?
Из свёртка показалась пухленькая голенькая ручка. Маленькие пальчики, сжимаясь в кулак, схватили воздух. То ли в обещании вернуться, то ли, чтобы унести с собой частичку своей истории. Той самой, в которой его предки сделали Русь Российской Империей, превратив пожираемое Смутой государство в могущественную державу. Частичку той самой истории, о которой ему так никто и не расскажет.
Прочь из дворца, от Двора, подальше от питерской мороси – не просто климатического условия, но культурного явления – прямиком в пригород Петербурга. Туда, где вместо гранитных набережных деревянные заборчики, а с ролью царского дворца справится и скромный каменный домишко с цельной крышей, стенами и горящими каминами.
Только мороси, этой извечной петербургской напасти, там, за пределами столицы, уже точно не будет.
– Да зачем оно нужно? Там ведь так опасно сейчас! – всплеснула руками Нина Ивановна.
– Мам, это традиция, – отвечала Ирина Фёдоровна.
– Какая еще традиция! Ей сто лет в обед! Отправили бы мальчика лучше в пионерский лагерь. В наше время… – деловито начала бабушка.
– Мам, в ваше время только пионерские лагеря и были. И что ты устраиваешь? Он уже вернулся. Даже поздоровался, – Ирина Фёдоровна открыла посудомоечную машинку.
– По-русски хоть? – встрепенулась бабушка.
– Мам.
– Загубили душеньку русскую, – всхлипнула Нина Ивановна.
– Мамá! – донеслось сверху.
Нина Ивановна перекрестилась, дочь сделала вид, будто не заметила.
– Мы здесь, Николя! – отозвалась женщина. – Что случилось?
На кухне вырос худощавый юноша с копной темно-каштановых волос на голове и иссиня-чёрного смартфоном в руках.
– Я искал… – он указал на лежащие на столе ножницы. – Их.
– Ножницы, Николя. Это ножницы, – спокойно ответила Ирина Фёдоровна.
Нина Ивановна вновь перекрестилась.
– Как ты хоть? Скучал? – Взмолила бабушка.
Ирина Фёдоровна опередила сына с ответом:
– Отвык уже, наверно, от нашей мороси-то?