В то время я баловался атлетизмом и всячески старался походить на Жан-Клода Ван Дамма. И так как я был красивее его, то тщательно прокачивал мускулатуру тела, чтобы обогнать кумира миллионов уже по всем параметрам. И именно перед долгожданным путешествием в Дахаб, на одной из тренировок, я подорвал спину и понял, что поездка моя накрылась еврейской пасхой. Боли в пояснице не отпускали, отдавая в правую ногу и молодое, боевое правое яичко.
Я очень сожалел и убеждал друзей ехать без меня. Но, к моему удивлению и скрытой радости, девочки из нашей компании предложили мне свою помощь в качестве грузчиков, только бы я поехал с ними. Нашпиговав попу уколами, меня бережно погрузили в такси уже за шлагбаумом после границы в Эйлате, и мы двинули на антикварном Пежо 405 через бесконечные горы в заветный Дахаб. Я стонал, но терпел. Мне даже полностью отдали заднее кресло, в котором я лежал, мечтая скорее выйти. Водитель – бедуин крепко и смачно затянулся гашишным кальяном, сказал УАХЛА, и со стеклянными глазами, вдавил педаль босой ногой погонщика верблюдов. По песочной дороге, без единого деревца и строения, между лысых гор, мы доехали до наших бунгало со скоростью 140 км за четыре часа.
Меня вытащили в позе сфинкса. Положили на бетонную кровать, покрытую коврами. Налили в качестве анестезии стакан вискаря из дьюти фри, и сами побежали смотреть рыбок в морской аквариум. Вискарик немного выпрямил и оживил меня. Еще пол стакана ирландского обезболивающего мне хватило до следующего утра. Но! Утром друзья сообщили мне, что у нас уже запланирована экскурсия на лошадях и верблюдах по горам, и надо ехать обязательно. Всё оплачено, кони заправлены и готовы морально и физически. Меня периодически под руки тащили на себе то Жека, то Шурик, то девочки. Я не притворялся, хотя имея хорошие актёрские способности, вполне таки мог.
Кони ждали. Мне достался конь размером XS. Я не мог на него взобраться сам. Коню что-то сказали на ухо на арабском. Он послушно лёг. Я аккуратно сел в седло. Конь, заметно пошатнувшись, встал. Со стороны было ощущение, что я достал с антресолей своего деревянного коня из детства и сел на него. Он немного перерос пони, став конём, но не дотягивал называться рысаком или арабским скакуном. Седло со стременами было рассчитано на лилипутов. Короче, все вокруг меня дружно ржали надо мной. Я гордо решил, что это над конём. Так было легче моему самолюбию.