Все уже сделали по три круга. Мой конь стоял. Я просил его и на иврите, и на русском, и на английском, даже на украинском языках, добивая арабскими словами. Но конь стоял. Гордо и безжизненно. Друзья катались. Оплаченное время подходило к концу. Конь стоял. Спина болела. Ко мне подъехал на своём коне мой друг Шурик. Отдыхая, он закурил сигарету. Посмеялся надо мной. Потом над конём. Потом опять надо мной. Еще раз над конём. Докурил и сдал немного назад. Я смотрел вперёд и не видел хитрые глаза Шурика. Ему повезло, иначе я бы его убил. Докуренный бычок Шурик крепко приложил в правую ягодицу моего недоконя. Конь рванул с места так, словно первая ракета полетела в космос. От перегрузок я почувствовал себя Гагариным. Успев вспомнить, что до этого я никогда не ездил на лошади, мои клетчатые шорты стали теплее в области паха. Конь нёсся со скоростью звука. На него можно было ставить ставки на ипподроме и он бы не подвёл. От жопы коня пахло жаренным и это только драматизировало ситуацию. Где у него тормоза и как поворачивать конём, я не знал. Ужаленный в жопу конь превращался в точку на горизонте. Наконец то устав, он повернул в сторону Израиля и поскакал назад. Я вцепился в него и молился богу Яхве. Не доезжая до финиша метров сто, конь резко затормозил. Встал на дыбы. Заорал, или что там кони делают, по – лошадиному. И, сбросил меня на землю. Упал я своими стокилограмами именно на больную спину.
На небе шли заключительные титры моего короткометражного кино жизни. Боковым зрением мне казалось, что друзья бегут ко мне с венками и все в чёрном. Я лежал и прощался с только что начавшейся, новой жизнью в Израиле. Друзья прибежали быстро. Аккуратно подняли меня. Девочки плакали. Ребята перемигивались и ржали в кулачки. Я сделал первый шаг. Удивился. Сделал второй. Третий. Побежал. Взял Шурика на руки. Побежал с ним. Упал. Отжался. Сделал тридцать приседаний. Попрыгал. Спина не болела. Не болела вообще! Я не верил себе. Конь подошёл ко мне и как то странно посмотрел на меня. Боком. Одним глазом. Мне показалось, что он даже улыбнулся и что то знает в медицине. Шурик стал извиняться, но я только обнял его и расцеловал, ибо именно с его окурочка и началось моё исцеление. В бунгало я допил вискарь и у нас в Египте закончился алкоголь. Но это уже совсем другая история…