Надолго у нас задержалась молодая пара из Кременчуга. Муж и жена, приехавшие в поисках заработка, и между ремонтами квартир подрабатывая мойкой посуды и полов. Вика заряжала всех позитивом, летала как электровеник и была маленьким чертёнком на кухне и в своей семье. Добрая, всегда весёлая и безумно трудолюбивая, она успевала сделать и свою работу и работу мужа. Муж Сергей обладал вечно недовольным и обиженным на всех, мягко сказать, лицом, широкими плечами, кулаком со сковородку и внезапным характером. После глотка пива или вина, Серёжа превращался в послушного робота, готового на любой кухонный подвиг. В трезвом состоянии на лице отражались приобретённая еврейская грусть, ностальгия и тоска по родному Кременчугу. Работали они без выходных, с перерывами только на плотные обеды, сон и халтурки на стройках. Мы сдружились, и я добавлял в бутерброды с тунцом для них больше майонеза, а в спагетти Болоньезе не жалел мясного соуса.
Приближалось время праздников. Три дня выходных решительно били по бюджету семьи, но и отдохнуть очень хотелось. Вика стала просить меня поехать куда-нибудь в красивое израильское место. Пляжи Тель-Авива уже не являлись для них экзотикой, зоопарк у нас и так был свой на кухне, цирк тоже. Оставалось мёртвое море. Ехать туда на машине из Рамат-Гана было часа полтора. Я только заикнулся про него, и остановить Сергея было уже невозможно. Он выпил из краника трёхлитрового картонного пакета белого вина, пару кременчугских глотков, расправил плечи и пол часа декламировал как он любит Израиль, евреев и все их традиции. Из этого мы узнали, что оказывается евреев он любил всегда. Защищал их интересы еще со школьной скамьи на политинформациях. Переводил через дорогу избранно только еврейских бабушек. Любил мацу и даже надевал кипу на бандитские разборки после перестройки. Мы верили, смеялись, и я успокаивал его, что отвезу и без столь фантастической лести. Для убедительности, Сергей пытался повторить всё на иврите. Выпив еще пару глотков он грозился сделать обрезание острым ножом нашего шеф-повара, доказав этим преданность и уважение к еврейской нации. Нож и пакет с вином мы спрятали, но отвезти на Мёртвое море таки пришлось.
Я накупил и замариновал килограммов семь куриных крылышек. Набил багаж овощами, колбасой, сыром, взял мангал, воды и на десерт ящик пива и три бутылки водки Кеглевич, с лимонным вкусом. Приехав на место, мы разбили палатку у самого моря, метрах в двадцати от воды. Поставили мангал и через час уже чокнулись первой пластиковой рюмкой водки за великую нацию, и за Израиль, в целом.