В еще большей степени это относится к
Юлии Пикаловой («Нева», №3):
«Где ты, моя отрада? / Где ты?.. Душа пуста. / Видимо, так и надо – / Ринуться, как с моста». «Мужской» вариант любовных страданий в рифму представляет – впрочем, не без редких и, кажется, случайных проблесков –
Владимир Коркунов (1984 г. р., «Нева, №7):
«Проходи. Чист и пуст переулок. / Прикасаясь колючестью фраз / (одинокий, наивный придурок), / я мечтал о рождении нас».
В определенной смелости не откажешь Ивану Киму (1988 г. р., «Знамя», №10), ничтоже сумняшеся зарифмовавшему (частично) нехитрую автобиографию, забросив в бездонный котел до жути бесформенного текста буквально все – от вялых попыток самоиронии до рэпа и политики: «лапта / (игра такая) такая: я поддерживаю (путина?) и, поди пойми / меня, много еще кого / а на уроках нужно рассказывать про конго». Впрочем, и сам автор на голубом глазу признается в необязательности своего сомнительного стихоговорения: «раз уж такая оказия / выдалась / я сейчас / попробую особенно не торопясь / и не думая, как я в этой рифмовке выгляжу / рассказать / откуда есть пошла русь во мне». Неслучайно он удивлен факту опубликования своей «Повести временных лет» в миниатюре: «не успеваю самопоследним похвастаться: вот печаль-то – и / короче: я пишу, / а меня – как вдруг выяснилось – // печатают». Воистину, есть чему удивиться – не только стихотворцу, но и читателю, которому остается только вопрошать: «Зачем?» (а более продвинутому: «Доколе?»). Публикация эта дебютная, и симпатичная фраза в аннотации «стихи никогда не публиковались» теперь, к сожалению, уже недействительна.
Мифологические пласты (на этот раз имеется в виду богатая бурятская мифология) затрагивает Алиса Малицкая («Урал», №4), но и ее восторженность безвыходно замыкается сама на себя, не давая никакого приращения смысла; попытка раствориться в жизни оборачивается имитацией жизни: «Знаешь, Москва хороша в проулках – там, где не слышно людей, машин, / Солнечный звон раздается гулко: прыгай с поребриков, пой, пляши! / Надо же было из всей рутины лекций, зачетов, забот, статей / Взять и сбежать в тишину Неглинной, / сквозь циферблаты беспечных дней».
Серафима Сапрыкина (1988 г. р., Знамя, №10) открыла для себя, что «зарифмованная речь / шельму, видно, метит».