– Я чуть не умер от этого сборища! – жаловался как-то Гурий Львович после собрания. – Дорвутся к трибуне и – ля-ля-ля, ля-ля-ля! Оторвать невозможно! Чушь такую несут: на два слова смысла не наберешь!.. А всех надо выслушать, всем ответить после по существу. А как же! Собрание – высший орган, черт бы его побрал!
Любой предлог Ковров считал для себя уважительным, чтобы не присутствовать на собрании, и посылал туда своих заместителей. Но он всегда знал: кто, что и как говорил в выступлении. И если там что-то его задевало, реагировал моментально: на другой же день назначал совещание и давал волю своему возмущению:
– Ну, нахал! – громил он однажды управляющего строительным трестом, попросившего погасить строителям долг за создание производственной базы. – Я еще не встречал такого нахала!!.. Он берет с базы все! Лес, цемент, щебень, кирпич, шифер – все! Все отпускаем ему по божеским ценам!.. Почему он не берет в другом месте?!.. Дорого! Ему бы, если он порядочный человек, предложить мне: забудьте, Гурий Львович, про эту задолженность, ведь я пользуюсь услугами базы, а он – вон как! Ну, нахал! Он знает, что у нас с финансами плохо, и вон как закручивает! Даже я, при своей мудрости и сообразительности, не мог бы додуматься до такого!
Такие же или более оскорбительные слова раздавались по адресу каждого, кто осмеливался прогневить Гурия Львовича своим поведением на собрании.
На совещания, где подвергались разбору вчерашние выступления, незадачливые ораторы предусмотрительно не приглашались, зато всегда здесь присутствовал весь аппарат управления. В воспитательных, так считал Ковров, целях. И такое воспитание давало плоды: на собраниях с критикой выступали только рабочие. Им гнев генерального директора был не особенно страшен.
Собрания в «Службе быта» случались исключительно редко. Совещания, или как их еще называли – планерки, дело другое – почти каждый день, а то и в день по два. На них Гурий Львович хозяйничал безо всяких регламентов!
Все совещания можно было условно разделить на две категории: плановые и спонтанные, то есть те, которые вызваны личностными позывами Гурия Львовича. Люди, хорошо знавшие Коврова, называли это потребностью сбросить лишнюю желчь и покрасоваться в кругу подчиненных.
Плановые – рассмотрение различных проектов, планов, отчетов требовали предварительной подготовки участников, и о них они извещались заранее.