Ответом ему были тяжелые вздохи сурового вида людей: начальников участков, прорабов и мастеров. К ним адресовал свои претензии Скорин в первую очередь. У каждого из них были, конечно, свои объяснения, но что толку от объяснений, когда видно, что наступил крах. Скорин и не нуждался ни в каких объяснениях: причину он знал превосходно. Он сам заставлял линейщиков делать приписки в объемах работ – жизнь вынуждала идти на такие приписки. Верилось, что дальше будет возможность войти в нормальную колею, что будет получше с техникой, со снабжением – догоним, уговаривал себя он, перекроем не сделанное…
Те, кого обвинял сейчас Скорин, тоже знали его причастность к припискам, однако никто не напомнил об этом. К обвинениям, часто не справедливым, строителям было не привыкать. Пусть начальник разрядится – пока ведь льются только слова.
Скорин тоже понимал бессмысленность словопрений – деньги от них не появятся, но что было делать?..
И тут, при тягостном молчании других, в дальнем углу кабинета поднялся круглолицый, рыжеволосый, похожий на цветущий подсолнух, Шашкин, самый молодой из прорабов. Он вел работы в отдаленной, на самом краю области, деревеньке с названием Скользкий Бугор. Там, в обмен на голоса избирателей в пользу сегодняшнего губернатора, жителям было обещано построить в деревне водопровод. После выборов управление Скорина получило заказ на строительство.
Шашкин редко выступал на производственных совещаниях по своей воле и всегда волновался. Из его путанной речи многоопытный Скорин отцедил главную мысль: объект Шашкина был готов к сдаче и на нем «не было взято еще ни копейки!»
Первым чувством у Скорина от такого известия было недоумение: как мог он прошляпить целый объект?.. Потом он вспомнил, что водопровод в деревне Скользкий Бугор был объектом очень не выгодным для управления: от базы он удален, трудоемок, технически сложен для выполнения и к тому же деньги за него можно было получить только при его стопроцентной готовности. Отказаться от него было нельзя: все-таки обещание самого губернатора, но и выкладываться на нем Скорин не собирался. Около года, примерно, назад объект закрепили за Шашкиным, выпускником института, и тут же забыли. И про объект, и про Шашкина.
– Ты не путаешь ничего? – с недоверием спросил Скорин. – Говоришь, какая готовность объекта?