всякие разные портаторы, например, круассаны в форме молодого или старого,
как посмотреть на него, сыра… простите, месяца (Вышел месяц из тумана, Вынул
ножик из кармана – вспомнили? – Буду резать, буду бить – Всё равно тебе водить!),
нет, лучше – луны, потому что во всевозможных поэтических экзерсисов,
способностей переносить мечтателей в их мечты у неё куда больше, чем у месяца;
могли быть и часы, перемещающие стрелки, или звук всё той же, сорвавшейся
где-то, в воображении Антон Павлыча, бадьи…
Главное, чтоб в помещении была высота, потому что в высоте могут летать
всякие духи, ангелы, крылатые драконы и другая живность.
Да! Так о чём мы? С этим рококо, смешно! действительно заходит ум за разум,
Забываешь о чём речь. А речь у нас о том, что господин или, правильнее, Herr
Schlegel, сидя на исходе или, если кому-то нравится, на излёте дня сотоварищи
(Zeitgenossen – что переводится и как современники, и как чудаки, будто если
современник, так обязательно чудак) за кружкой пива, в одном из
многочисленных славных, читай у министра Гёте:
2 Не надо только мне рассказывать, что этот автор (Стендаль) не мог сидеть в этом чудесном
обществе.
18
Ребята скачут в танце круговом,
Точь-в-точь котята за хвостом.
Им только б был кредит в трактире
Да не трещала б голова, –
Так всё на свете трын-трава!1
…сидя в одном из многочисленных славных немецких пивных погребков, уже в
который раз Herr Шлегель заявил, что ирония, это форма парадоксального.
– Prosit, господа! (что значит: ваше здоровье, господа!) – предложил Herr Карл
Вильгельм Фридрих Шлегель, пряча иронию в обильную пену кружки славного…
и т. д. пива. – Ирония, это форма парадоксального! Die Ironie, ist Form Paradox!
Die Ironie, ist eine Form des Paradoxes!
– Prosit Mahlzeit! (что значит, вот тебе на!) – взвился на брудершафт Фридрих
Кристоф Шлоссер, известный всему миру «Всемирной историей».
– Warum nicht? (Почему бы и нет?) – подхватил кто-то случайный… ли?
– Incredibile!
– Innerhalb der Philosophie! – посыпались реплики…
– Ma foi, oui!
– Nec Caesar supra grammaticos!
– Mann! Mensch! Drink your soup before it clots!
– На сторофье!
– Junge, Junge!
Жалко, там не было нашего доктора, парадоксов друга, потому что, господин
Шлегель одним махом мог бы прекратить все эти умствования, указав на него: и
как на форму, и как на содержание, и наш профессор поддержал бы критика,