И сурового вида мужчина растворился во мгле пещеры.
— Вот черт, — одна из девушек села рядом с трупом какого-то
парня, — Райан… а ведь он был совсем не слабак.
— Это для нас, — отозвался светловолосый юноша, — а вот для
гоблинов оказалось иначе. Ладно, чего плакать, надо грузить
оставшихся. Лин, ты с Кати не погрузишь этих девок?
— Почему мы?
— Ну, они все в гоблинской сперме, мне неохота их трогать.
— А нам, что ли, охота?!
— Ну, вы ведь девушки. Вам должно быть менее противно, разве
нет?
Разразилась словесная перепалка, которую прервал парень,
державшийся до этого в стороне.
— Заткнитесь.
Его слова, сказанные тихо, как ни странно, подействовали. Он
внимательно осмотрел трупы, уже погруженные в повозку, и присел
возле трупа Джона.
— Я знаю в лицо всех медных наших краев, но этого вижу
впервые.
— Точно, — отозвался светловолосый, — я тоже.
Парень выдернул стрелу из его лба.
— Быстрая смерть. Больше я ран не вижу. Странно, что гоблины не
изуродовали его, как остальных.
— Может, побоялись? Аскольд никому не сказал, там хоть один
убитый гоблин валялся? — спросил светловолосый.
Народ отрицательно покачал головами.
— Ладно, в любом случае — этот парень мертв. Жаль только имени
не знаем. Не люблю безымянные могилы.
Группа погрузила оставшиеся тела и двинулась по лугу в сторону
города. Джон парил над ними, осматривая окрестности. Солнце уже
почти коснулось горизонта. Судя по состоянию тел, которые
практически не изменились с тех пор, как в них теплилась жизнь,
сейчас шел все тот же день. Джон с уверенностью мог заявить, что
этот день был самым насыщенным в его жизни. И в смерти, получается,
тоже.
Недалеко от города, который был целиком обнесен крепостной
стеной, обнаружилось кладбище. Там, где мертвецов положили давно,
могилы уже успели зарасти травой, и лишь надгробные камни говорили
о том, что здесь кто-то лежит. Однако были и свежие места, с
черной, недавно взрытой землей. Видимо, Аскольд не преувеличивал, и
наемники в самом деле гибли как мухи.
Никаких обрядов над ними не проводили, никаких молитв не читали.
Вырыли ямы и побросали. Только девушка, которую звали Лин, постояла
напоследок, внимательно смотря на могилы. Джон был единственным, у
кого было надгробие — в землю над ним вонзили его же меч. И хотя
белобрысый причитал, что клинок все равно завтра кто-нибудь стащит,
остальные решили оставить как есть.