Решительно пошагала вдоль длинной клумбы, ещё укрытой рыхлой ледяной коркой, мимо соседней скамьи, миновала ещё одну и остановилась так, чтобы видеть детей, но достаточно далеко для прямого контакта с ними. Незнакомец кивнул, принимая мою предосторожность, и широким жестом пригласил присесть.
— Галина, я не причиню вреда детям. Искренне хочу помочь вашему племяннику.
— Говорите, — буркнула, не глядя на него, хотя и не была уверена, что отсутствие зрительного контакта гарантировало безопасность. — Как, по-вашему, можно спасти Даню?
Мы сели на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Я слушала неторопливую речь, плотно сжав зубы и не отводя взгляда от рисующих детей. Начал он с того, что нашего мальчика принесли в жертву. Вот так, оказывается, можно. Выбор жертвы был случаен, Дане банально не повезло родиться именно в эту минуту.
— Хотите сказать, он был обречён с самого рождения?
— Именно так.
Всё верно. Задержки в развитии были заметны с первых месяцев жизни. Нам советовали какой-то особенный массаж, пичкали кроху витаминами и биодобавками. Всё впустую. В пять лет рост прекратился, и диагноз подтвердили окончательно. Разумеется, Вика не сдавалась, искала способы лечения за границей, но и там не помогли. После фиаско экстрасенсорики метнулась в противоположную крайность. Крестилась сама, крестила ребёнка, моталась по монастырям и старцам, жертвовала на храмы... теперь иначе как «мой Крестик» Даню не называет. Решила, что болезнь сына — крест, посланный за грех внебрачного зачатия. Зла не хватает! Она грешила, почему ребёнок расплачивается?
— А? — очнулась я, собеседник пододвинулся и тронул меня за плечо, сомневаясь, что слушаю.
— Одну жертву можно заменить другой. Если вы согласитесь…
— В смысле? — Я поморщилась, представляя себя лилипуткой. — Каким образом заменить?
— Вы не слушали, — с укором вздохнул мужчина. — Галина, прошу вас, сосредоточьтесь.
— Да. — Я до боли сжала кулаки и тряхнула головой. — Говорите.
— Прежде ответьте: готовы ради ребёнка уйти в другой мир?
— Я должна… — голос дрогнул. Проглотив комок, застрявший в горле, я с усилием продолжила: — Я должна умереть?
— Нет же! — мужчина отшатнулся и посмотрел на меня как на безнадёжную тупицу. — Вы будете жить, но не здесь! — он обвёл взглядом пространство вокруг.
Вспомнились слова о продаже Родины.