- Я не знаю. Но почти все,
кто находятся рядом со мной хотя бы несколько минут… Они начинают… я что-то
вроде лакмусовой бумажки для людских пороков. Раз, и у человека обостряется вся
его суть. Его слабости, тайные желания или страхи.
- Вы и правда, - Таня
сглотнула. – Очень страшный.
- Типичная реакция, -
пожал плечами Домов.
- Так вы хотите знать…
- Именно, - не дал
договорить он. – Я хочу знать, что я такое.
Глава 5. Подозрительный незнакомец.
Уже неделя, как ни от агентства, ни от Татьяны не было ни
слуха, ни духа. Не то, чтобы он уж как-то излишне сильно надеялся на таланты
секретарши, но все-таки пленительная мысль, что обещанное ей под силу, тлела
где-то в глубине его разума неугасимым угольком. Однако, однообразные будни
вовсе не раздражали Домова и не навевали уныние. Время текло… медленно, тихо,
безмятежно. Ничего не менялось, и это, в сущности, было единственным истинным
его желанием. В конце концов, он узнает истину, пускай и позже, чем бы
хотелось.
Днем он просто валялся на диване, пролеживая на нем итак
очевидные впадины и читая собранную у себя коллекцию из дешёвых бульварных
детективов. Ночью же проживал самые жуткие из существующих кошмаров, отчаянно и
безрезультатно пытаясь вырваться из цепких сучковатых пальцев ужаса, хватающих
его, выворачивающих наизнанку, обезоруживающих и порабощающих, чтобы поутру
снова забыть все, что видел.
Июльская жара, казалось, пропитала все вокруг. И даже
любимый диван становился невыносимо горячим. Комната, невзирая на практически
постоянно занавешенные окна, каждый день раскалялась так, словно кто-то
специально включал в ней по десять обогревателей к ряду. Густой, недвижимый,
несмотря на открытый балкон, воздух был практически ощутим своей тяжестью и
вязкостью. Однако даже эта духота не могла заставить Антона выползти из своей
берлоги. Его краткие выходы ограничивались магазином за углом, и редкими
вечерними выходами проветриться, дабы перекинуться парой слов с местными
алкоголиками, облюбовавшими лавочку во дворе.
После очередных своих нехитрых покупок, Домов заглянул в
почтовый ящик и нашел там письмо. Без обратного адреса, конверт плотный,
добротный, ни одной потертости, а также ни штампов, ни марок – значит, принесли
лично. Это не было для него чем-то необычным, и нисколько не удивило – с давней
поры он получал подобные письма, примерно раз в три-четыре месяца, и хорошо
знал, что там, внутри. На белоснежном, словно девственный горный снег, листке,
с еле заметным тиснением на самом верху в виде семиконечной звезды было
написано: