– Прости, Литто! Прости, что
заставила беспокоиться. Но мне нужен был этот разговор. Нам с
Нортом многое надо было обсудить, чтобы лучше разобраться в
себе.
– Разобрались?
Литто вновь приблизился, как будто не
хотел отпускать меня ни на шаг, поцеловал и всё вглядывался в мои
глаза, словно хотел что-то прочесть в них.
– Разобрались, – ответила я,
чувствуя, как руки Литто нежно гладят волосы, а тёплые ладони
касаются лица. – Я в порядке. Не переживай.
Литто молча обнял меня. Вот уж не
думала, что он будет так волноваться. За долгие годы одиночества я
позабыла о том, каково это: когда рядом с тобой находится близкий
тебе человек.
– Не было никакой опасности, –
повторила я и внезапно вздрогнула от одной только мысли, что со
мной могло что-то случиться… Тем более сейчас, когда на нас
надвигалась враждебная армия оборотней. Я крепко прижала Литто к
себе и жарко, искренне прошептала: – Извини! Я больше не буду так
делать.
– Будешь, и ещё как. Иначе ты – не
ты, – сказал Литто, усмехнувшись. – Хотя бы это я знаю о тебе
наверняка. – Он испустил нарочито печальный вздох и пожаловался: –
Пусть я и не знаю, что за общие тайны вы с Нортом скрываете от
меня.
– Нет. Не расскажу, – ответила я на
этот незаданный вопрос. – У каждой женщины должен быть свой
маленький секрет.
Литто притворно задумался и возвёл
взгляд к потолку.
– А если у тебя много секретов и
совсем даже и не маленьких, тогда что?
– Тогда я очень загадочная
женщина…
– О которой я ничего не знаю, –
продолжил мою фразу Литто.
– О которой ты знаешь ровно столько,
сколько нужно, – парировала я. – Я люблю тебя. Я твоя супруга. Я
мать твоих детей. – Из спальни раздалось надсадное сопение, и я
добавила: – И кажется, мне уже пора к ним.
– Не буду задерживать тебя, о моя
прекрасная знакомая незнакомка, – ответил Литто, широко
улыбаясь.
Я улыбнулась в ответ и, прежде чем уйти, поцеловала его. Того,
кто заботился и волновался обо мне. Того, кого я любила.
Жизнь в поселении затихла, не спеша
набирать обороты или возвращаться в мирное русло. Иногда было
чересчур спокойно: оборотни занимались своими делами. Рыбаки ходили
в море, охотники – в степь. Постовые исправно несли службу. А не
занятые иными делами женщины штопали одежды и плели кружева долгими
зимними вечерами.
Но малейшее изменение привычного
уклада сразу воспринималось с максимальной тревогой.