Туман в голове тем временем
потихоньку рассеялся, и Эдуард рискнул встать, хотя даже такое
простое действие далось ему непросто. Все тело немедленно принялось
жаловаться на жизнь, словно ему уже перевалило за восьмой десяток,
либо… либо он пролежал в постели гораздо дольше, чем ему
кажется.
Подождав, пока с глаз спадет
застлавшая их темная пелена, Эдуард осмотрелся. Помещение чем-то
напоминало их семейное летнее бунгало, но только напоминало. Такая
же стилизация под скромное рыбацкое жилище, под неказистой внешней
оберткой которого скрываются все блага цивилизации и самые
современные технологии комфорта.
Рядом с кроватью находился выход на
просторную веранду, и Эдуард, откинув колышущиеся на ветерке
занавески, вышел на улицу. Его еще слегка покачивало, и рукой он
придерживался за стену, чтобы не упасть.
Прямо перед ним вниз сбегали
ступеньки, за которыми тянулась обрамленная пальмами дорожка, и
дальше, в просветах между чешуйчатыми стволами, открывался
бескрайний океанский простор. Оглянувшись, Эдуард заметил, что дом,
где он спал, не ограничивается одной комнатой и занимает весьма
немалую площадь – веранда тянулась в стороны метров на двадцать, не
меньше. Чуть левее на ней виднелись пустые кресла, расставленные
вокруг небольшого столика, а за аккуратно подстриженной зеленой
изгородью угадывался открытый бассейн с вышкой для прыжков. Но, как
Эдуард ни крутил головой, он не обнаружил ни одного отдыхающего или
хоть кого-нибудь из обслуги.
Во всем происходящем чувствовалась
некая неправильность, и он, наплевав на условности, как был, в
одних трусах и сандалиях зашагал по дорожке в сторону моря.
Требовалось как можно скорее внести ясность и получить ответы на
самые насущные вопросы – где, как и, черт подери, когда!?
Пляж встретил его девственно чистой
гладью белого песка. От того места, где заканчивались уложенные
плитки, к берегу не уходило ни единого следа, а Эдуард, в отличие
от Робинзона Крузо, уже почти скучал по отпечаткам чьих-нибудь ног.
Впереди он видел зонтики и шезлонги, но создавалось впечатление,
что они стояли тут со времен сотворения мира, и за тысячи лет к ним
ни разу не прикоснулась рука человека.
Где-то в районе желудка Эдуард ощутил
неприятный зуд от предвкушения новых открытий, которые вряд ли его
обрадуют. В голове у него выстроилась уже целая очередь подозрений,
но прежде он все же хотел собрать побольше фактов.