— Сма…рыыт..ли? — невнятно выдавил я, едва шевеля губами и
пытаясь не провалиться обратно в забытье.
— Да-да, парень. Они притащили тебя сюда и бросили как падаль.
Видать надеялись, что прилив унесет тебя на прокорм крабам, —
охотно пояснил старик. — Вставай, черт тебя дери! Вода
поднимается.
Его слова вызвали волну ярости и в голове немного прояснилось. Я
же был на Арене Двух Дюжин… Почему я здесь, в полузатопленном морем
гроте? Смотрители Арены просто пешки, а над ними есть кто-то еще…
Как сказал тот мертвец? Даэрлы… Вспомнить бы!
Кое-как поднявшись, я тяжело навалился на старика и мы
заковыляли прочь, постепенно удаляясь от моря и уходя все дальше,
вглубь портовых трущоб.
— Кого это ты выловил, Мью? — новый голос проник в мое сознание.
— Рассчитываешь полакомиться человеческим мясцом вместо дохлой
рыбы?
Незнакомец заржал, довольный собственной шуткой.
— Отвали, Босой, — огрызнулся мой провожатый. — И уйди с
дороги!
— Не дерзи мне, старик, — подскочив ближе, прошипел тот. — Ты же
знаешь…
Закончить он не успел — собравшись с силами, я выбросил вперед
кулак, метя Босому в горло. Тот захрипел и упал на колени перед
нами.
— Надо добить, — я попытался вывернуться из захвата старого Мью,
но он держал крепко.
— Нет, нельзя. Мертвое тело только все усложнит, — увещевал мой
провожатый, оттаскивая от корчующегося в пыли мужчины. — Уже скоро,
всего шесть кварталов осталось, держись, парень.
Дом старика встретил меня полумраком и соломенным матрасом,
брошенным на голый пол. Повалившись на него, я немедленно
вырубился, так и не вспомнив, почему и кого так люто ненавижу.
Забытье и сон чередовались горячкой и бредом, когда мне
казалось, что я снова на Арене и мне надо убивать, чтобы выжить. И
тогда Мью давал мне какой-то едкий напиток, успокаивая и объясняя,
что я в безопасности. Иной раз я видел парня, называвшего себя моим
братом Кайелом Хазгу, и он втыкал мне меч в грудь, а затем смеялся,
превращаясь в меня самого, убивающего ящероподобного оборотня.
Но потом все это закончилось, и я открыл глаза, с удивлением
глядя на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь прорехи в крыше. Бок,
так беспокоивший меня все это время, почти не болел, дышалось ровно
и глубоко, будто бы и не валялся я пластом почти сутки.
«Это долго», — услужливо подсказала память. «Такие как я быстро
восстанавливаются от пустяковых ран».