Отель, в который я вел Киру, был
расположен в нижней части города. По вечерам здесь висело облако
дыма от печей, которые топились во всех домах. Но многим даже
нравился горьковатый запах, плывущий в вечернем воздухе, он
добавлял романтики.
Двери «Снежного барса» были
гостеприимно распахнуты.
На стенах узкого коридора висели
старые, еще черно‑белые фотографии покорителей гор. Худых,
изможденных, бородатых счастливцев на фоне белоснежных пиков и
безграничного неба. Никого из них уже давно не было в живых.
– Кстати, ты поднимался на
Сагараматху? – спросила Кира, мельком взглянув на
фотографии.
– Нет.
– Почему? – Она сняла очки
и чуть прищурилась, глядя на меня. – Ты давно здесь живешь.
Знаешь все трудности. К высоте адаптировался…
– Не хочу шагать по трупам.
– По каким еще трупам?
– Человеческим. Есть такая
кайлатская легенда. Одно из воплощений местного высшего существа –
свирепая, жестокая, но справедливая богиня. Она ненавидит, когда
люди нарушают правила, установленные ею. И любит украшать склоны
своего жилища телами тех смертных, что не угодили ей.
Кира поморщилась:
– А на самом деле?
– Альпинисты гибнут от отека
мозга, обморожения, срываются в трещины. Но никто не в силах
спустить с такой высоты их тела. Поэтому они остаются.
Девушка серьезно кивнула. Такое
пояснение ее вполне устраивало.
Хозяин отеля был занят очень важным
делом – перетаскивал мешки с почтой. Он всегда занимался этим
лично, считая, будто без его внимания письма потеряются. Не
исключено, что это было именно так.
– Давно тебя не видел,
Рай‑джи, – сказал он на найтили, отдуваясь и вытирая рукавом
застиранной рубашки взмокший лоб. Широко улыбнулся. – Что за
дела у тебя здесь?
– Намаскар, Ньима, –
ответил я. – Найди комнату для девушки.
Улыбка мгновенно исчезла с пухлых,
обветренных губ кайлатца. Его круглое лицо с косматыми бровями и
приплюснутым носом стало суровым. Он уставился на Киру, и та
невольно поежилась под его пристальным взглядом.
– Она что, с тобой? Ты тоже
останешься?
– Нет. Пойду дальше. Но пока она
со мной.
Ньима вздохнул, как мне показалось с
облегчением.
– Извини, Рай‑джи. Не могу. Сам
знаешь – ты уйдешь, она останется. А кто она такая, ты можешь
сказать? Я – нет. Кто за нее отвечать будет?
– Я ручаюсь за нее.
– А если ты ошибся? Вот если бы
ты остался, тогда никаких вопросов. Пусть ночует.