Ночные гости приходили всё так же регулярно, так что она продолжала считать. Им нравились её волосы и лицо, так что они не были излишне жестокими. Редко применяли плеть и не калечили её, только унижали. И всё же - она уже начала сбиваться со счёта – через пару тысяч дней они стали приходить реже. Она догадывалась, что виной тому то ли шрамы, то ли покорность.
Один раз никто не приходил долго… Она бы сказала, что дней шесть или семь. И еду никто не приносил. Она уже не хотела гадать, что случилось наверху. Только сидела в самом углу, обхватив колени руками, и смотрела на темноту. Она видела эти стены так долго, что могла бы и не открывать глаз. А когда они наконец пришли – конечно, не для того, чтобы её накормить её, - она готова была броситься им в ноги и целовать грязные сапоги, только чтобы упросить их не оставлять её одну так надолго.
Кажется, это им понравилось, и на какое-то время их игры обрели новый смысл.
И всё же время шло. Не только душа, но и тело понемногу старело. Крылатые живут долго, если соблюдают элементарные правила – правильное питание, здоровый сон. Их бессмертие не той природы, что у демонов и их потомков.
Они стали приходить всё реже, и приходили теперь другие. Эти, новые, не знали её имени и называли её просто «рабыня». Это, конечно, было некорректно, ведь она была военнопленной, а военнопленный заслуживает другого обращения. Но она не спорила. Они были жестоки и уже не щадили её.
И всё же последнее время редкостью стали и они. Она не видела себя в зеркало, но предполагала, что стала уже слишком стара и уродлива, чтобы заинтересовать даже этих.
Они не приходили… она не знала… десять дней?... еду Еду приносили семь раз, но она была уверена, что пару раз её принести забыли. Итак. Они не приходили десять дней, когда дверь открылась. На пороге, озарённый со спины тусклым светом чадящих факелов, стоял человек в голубовато-сером плаще. Слишком стройный для местных энтари. Слишком гордый для местных крылатых.
Он вошёл в комнату и, немного привыкнув к темноте, посмотрел на неё. Человек протянул руку. Рука ощутимо дрожала.
Лира не шевелилась, не уверенная в том, чего от неё хотят. Тогда человек свободной рукой сбросил с головы капюшон, и Лира задохнулась. Чувства накрыли её водопадом, стремительной лавиной. Она схватила руку и, прижав к губам, принялась её целовать.