Я рос одиноким волчонком, у меня не было друзей, во всем племени лишь один отец любил меня. Мать я не помнил, она умерла при родах младшего брата. Все остальные куммры сторонились меня, сверстники почти ненавидели, даже младший брат смотрел волком. Я был одинок. И все от того, что я не был похож на остальных соплеменников. Среди низкорослых краснокожих куммров я выделялся высоким ростом и светлой кожей.
Когда же я подрос, меня начали бояться. Будучи изгоем в родном племени, я с малых лет увлекался воинским ремеслом и стремился овладеть им. Через наши земли порой проходили бродячие воины, наемники, от них я перенял искусство убивать. Я овладел многими видами оружия и даже научился побеждать противников голыми руками. Я считал себя воином, но слишком поздно осознал, что на деле учителя наемники воспитали меня жестоким убийцей. И очень скоро я показал всем, на что способен. Я участвовал практически во всех походах на соседние племена, не раз доказывая в боях, что нет воина более грозного и свирепого, чем я. Жители степей прозвали меня Тог-Ногр, что означает «жестокий зверь», и они имели на это полное право. Я безжалостно уничтожал десятки людей, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. Словно взбесившийся зверь, я алкал крови и проливал ее рекой. Для упрямцев и гордецов, не желавших покориться моей воле, я изобретал самые изощренные и жестокие способы казни. Бывало, только узнав, что я участвую в очередном походе куммров, целые племена снимались с мест и обращались в бегство, бросая все свое имущество. Вся степь трепетала перед именем Тог-Ногра и самим куммрам я внушал настоящий ужас. Но в набеги на рубийские селения отец меня не пускал.
Со временем я сколотил собственный отряд в полсотни клинков из бродяг наемников, отступников и изгоев, людей без чести и совести. Мы шатались по степи, бесчинствуя и наводя ужас на мирных жителей.
Однажды мы встретили всадников куммров, возвращавшихся из набега за холмы. Они везли тело моего младшего брата, погибшего в схватке. Недолго думая, я направился со своим отрядом за холмы, в рубийские леса. Нельзя сказать, что я жаждал мести за смерть брата, мы никогда не любили друг друга. Это был лишь повод. Мне не терпелось помериться силами с рубийскими воинами, о которых я столько слышал, как о лучших на всем Севере.